Счастье среднего возраста

Лиля, по еще одной установленной ею традиции, пошла провожать Александру к машине. Санька завела мотор и опустила стекло попрощаться, Лилька наклонилась к ней:

— Сашенька, ты извини, что я тебя сегодня выдернула, я же вижу, как ты измотана.

Сашка даже рот приоткрыла, как деревенская дурочка, опешив от услышанного.

Да что происходит?!

— Лиля, с тобой все в порядке? Что-то случилось серьезное? Ты не заболела?

— Да ты что, Саш? — сделала удивленное лицо Лилька.

Странно, но удивление у нее не очень получилось.

— Лиль ты никогда не извиняешься, с чего вдруг? — на самом деле обеспокоилась Санька.

— Да нет, нет! — как-то быстро ответила подруга. — Я действительно сильно расстроилась из-за этого пипеточника, да и вижу, как ты устала! Ну все, пока!

Она быстро наклонилась, чмокнула Саньку в щечку, развернулась и пошла к дому, не дожидаясь, когда Сашка отъедет, чего тоже раньше никогда не делала — всегда махала ручкой вслед.

Ну ладно.

«В каждой избушке свои игрушки, — подумала Александра, глядя на удаляющуюся Лильку, — у кого бухгалтер в отчете напортачил перед сдачей в налоговую, а у кого секс не удался — все одинаково, почти трагедия. Вот так!»

Александра выключила приемник и катила по темным поселковым улицам, совсем медленно, еле-еле, не мешая ни скоростью, ни лишними звуками течь своим мыслям. Мысли эти были привычны, передуманы уже не один раз, так, между делом: вопросы без ответов, даже без попытки разобраться. Санька называла про себя такие размышления «круговыми» — ходящими по одному и тому же кругу, как шалопутная коза вокруг колышка, к которому привязана на длинной веревке, Сашка однажды в детстве такую видела, когда они ездили с папой к его друзьям на дачу. Коза, которую звали почему-то Веркой, все ходила и ходила кругами, а маленькая Санька смотрела и дивилась: чего это она не убегает или не гуляет еще где? А потом папа показал ей колышек, к которому был привязан длинный козий постромок и который никак нельзя было увидеть из-за густой травы. Санька тогда так расстроилась, жалея бедную Верку, и плакала, так и не поняв, почему нельзя отпустить погулять несчастное животное.

Почему Лилька с детства навязала им такую манеру общения — умная и мудрая Сашка и недалекая подруга Лилька? Сашка сердилась на нее, старалась восстановить справедливость:

— Лилечка, ты же очень, очень умная, почему ты так разговариваешь?

— Нет, — твердо стояла на своем Лилька, — я не умная, я не могу быть умной, умная у нас ты!

Характер у Лили был наитвердейший, железобетонный, и если она что решила…

Саньке всегда было не до этого, не до чего вообще, в ее непростом, трудном, с малюсенькими островками — крупицами счастья, детстве, в котором приходилось так стараться быть хорошей, все время, постоянно, даже во сне. И это отнимало все ее детские силенки и думы, поэтому от осмысления странностей Лилькиного поведения ничего не оставалось, кроме недоумения, и она сдалась, толком не вступив в борьбу за справедливость, и приняла эти отношения в том виде, который предлагала подруга.

А что делать — больше же никого не было в ее жизни. Разве еще один дворовый друг, но с ним ей дружить не разрешали, и Санька общалась с ним тайно, пока никто не видит. Но потом Левик уехал.

Может, у Лильки были какие-то свои резоны так поступать, и Санька думала: наверное, так и должно быть.

Вот так они и играли до сих пор в эти куклы, ми разу — ни-ко-гда! — не делясь своими истинными, глубокими переживаниями и проблемами.

Зачем они это делают? Столько лет!

У Лильки какие-то свои резоны, а Саша почему-то подыгрывает. А может, все проще? Может, Александра боится потерять и ее, Лильку, единственную, еще восемь месяцев назад единственную, поэтому и подыгрывает?

Может.

«Круговые» мысли-рассуждения всегда сопровождали ее после встреч с Лилькой, хорошо хоть редко видятся, а то бы Санька по укоренившейся привычке полезла докапываться до истины.

— Спать хочу! — сказала громко Александра себе, а может, машину оповестила.

И включила приемник и прибавила ходу.

Положенное время для шалопутно-козьих круговых мыслей было исчерпано, надо подумать, что там у нее завтра.

Александра прекрасно понимала — это иллюзия, что она освободила пару дней для отдыха. Дела никогда не заканчиваются, если это твоя фирма — выстроенная и выстраданная тобою с нуля. Самой. Без помощи и поддержки. Назло врагам, не понятно в чьем лице, или, как теперь любят говорить: персонифицированном лице.

Просто назло! Себе самой, обстоятельствам, жизни.

Вопреки, назло и чтобы не сдаться!

«Кажется, я на самом деле осатанело устала, раз черт-те что в голову лезет, да еще папа… Так, дорогая, давай-ка ты подумай, что завтра с поставщиками!»

И мысли вырулили на привычное, рутинное русло, даже успокаивая своей обыденностью переживаний. Работа, и все!

За рулем всегда замечательно думается, особенно на совершенно пустой — ни одной машины — загородной, темной дороге.

В зеркале заднего вида, ударив по глазам, отразился дальний свет едущей машины.