Счастье цыганки

— Извините. Пока ничего определенного сказать не могу. Он все еще без сознания.

— Разрешите мне к нему пройти.

— Да вы что?! Я же вам сказала: он без сознания. И потом, после операции на сердце к больным категорически запрещены посещения.

— Мне только посмотреть на него… Я тихонечко…

— Нет-нет-нет. Вот когда его состояние стабилизируется и не будет критическим, тогда и насмотритесь. А сейчас извините…

— Неужели вы не понимаете, что я люблю его. Поймите, я нужна ему! Нужна. И он мне очень нужен! Но неужели у вас нет сердца?!

— Есть. И у любимого вашего…

— Он не просто любимый, он мне муж!

— Хорошо, у мужа вашего тоже есть сердце. Причем больное. Потому я вас и не пускаю. Неужели вы этого не понимаете?

— Понимаю. Потому и говорю, что я тихонечко. Мне только взглянуть на него… Я там даже слова не скажу…

Сестра засомневалась: что ж, если человек так себя изводит, пожалуй, пустить посмотреть, действительно, можно. А Люцита, почувствовав слабинку, начала упрашивать с удвоенной силой:

— Я вас очень прошу… Пожалуйста… Ведь если он без сознания, то даже не узнает, что я была в его палате. Пропустите меня к нему…

— Хорошо. Только недолго.

— Спасибо!

…Люцита посмотрела на бледное, с заострившимися чертами лицо Богдана, вслушалась в тихое, ровное дыхание. И ей стало легче. Теперь опять можно бесконечно долго сидеть на том же стульчике, ждать следующих новостей.

* * *

Вталкивая пьяного Игоря в номер, Тамара специально так рассчитала, чтоб он слегка ударился лбом об угол шкафа.

— Ой! — взвыл он. — Ты чего? Больно же! Да что вы все сдурели! Аккуратней. Шкафов тут понаставили!

— Ничего. Перетерпишь, перетопчешься. Лучше расскажи, почему я тебя должна подбирать где попало?

— Ну-у-у…

— Нет! Ты мне объясни, как ты мог напиться до такого состояния, чтобы уснуть в номере у этой дуры?!

— Ну извини, случайно все вышло, извини…

— Случайно. Ты что, забыл, какой сегодня день?

— Нет. Помню… А какой сегодня день?

— Либо мы раз и навсегда распрощаемся с нашими деньгами и хорошей жизнью, либо…

— Тьфу, черт! Точно. Вспомнил! Понял. Ладно, хватит… Не такой уж я и пьяный, как тебе кажется.

— Игорь, учти, еще раз увижу с Олесей… Убью… Понял?

Он усмехнулся.

— Знаешь, а даже приятно. Ты меня всерьез ревнуешь, что ли?

— Ревную, ревную.

— Томочка, было бы к кому, — сказал Игорь игриво и сделал шаг к Тамаре.

— Стоять, стоять, спокойно. Нам дело делать надо, а ты невменяем.

Улыбка сошла с его лица.

— Я в порядке. Все под контролем. Сейчас приму душ, а потом поедем на конюшню.

Игорь ушел в ванную комнату. А оттуда вернулся почти нормальным.

Тамара внимательно всмотрелась в него. И только убедившись в его вменяемости, заговорила:

— Значит, так: все должно выглядеть как несчастный случай. Пожар должен быть случайностью.

— Да не волнуйся, кто там потом будет разбираться! Сгорела конюшня, ну и сгорела.

— Перестань. Не неси глупость! Это же дочь Зарецкого! Лучше верхний ящик стола открой.

— А?

— Верхний ящик, говорю, открой.

— Извини, вода в ухе.

Игорь открыл верхний ящик тумбочки, достал из него склянку с прозрачной жидкостью.

— Ого! Не понял. Что это?

— Хлороформ.

— Зачем он мне? Как ты видела, сон у меня отличный.

— А я тебе говорю — бери.

— Для чего. Дубьем по башке, и порядок.

— Что ты! Ни в коем случае не вздумай ее ударить чем-нибудь тяжелым по голове.

— Она же все равно сгорит! Какая разница?!

— А экспертиза?! Вдруг потом установят, что перед пожаром ее оглушили? Дальше. Когда конюшня начнет гореть, сразу же уходи.

— Ты так говоришь, словно инструктируешь.

— Так оно и есть. Неужели ты думал, что я буду вместе с тобой на этой конюшне?

— А разве нет?

— Нет. Это все сделаешь только ты. Ты один.

— Не понял! А ты?

— А я довезу тебя до нужного места, высажу недалеко от конюшни и поеду в театр.

— В театр? Зачем?

— Так нужно для нас обоих.

— Не считай меня идиотом. Алиби себе готовишь?

— Можешь считать, что да.

— Нормально. Моими руками хочешь убрать Кармелиту, а сама чистенькой остаться? Если ты не поедешь, то я отказываюсь поджигать конюшню.

— Игорь, не валяй дурака! Мы с тобой так крепко спаяны, что если один засыплется, то и второй пропадет. Зачем нам вдвоем бегать вокруг конюшни? Чтобы, извини за каламбур, спалиться?! Вся эта цыганщина, кроме Кармелиты, наверняка попрется в театр. Я буду контролировать ситуацию там. Понятно?

— Так бы сразу и сказала. Теперь понятно.

* * *

Прошло уже довольно много времени после того, как Тамара вытолкала Игоря. А Олеся все сидела и не знала, что делать. Сначала она почти до конца убедила себя, что все сказанное Игорем — ерунда, пьяный бред, на который не стоит обращать внимания.

«Нужно успокоиться, прилягу на кровать», — решила Олеся. Она легла, расслабилась. Закрыла глаза. Но заснуть не могла. И тут в голове начала прокручиваться одна и та же страшная картина. Коля, ее Коля, он идет куда-то. А за ним крадется Игорь с ножом и Тамара с топором. Олеся отмахивалась от этого видения, как от надоедливой мухи. Но в конце концов поняла, что отделаться от него так просто ей не удастся.