Счастье всем, но не сразу: сверхпопулярная типология личности

И всё же нет идиллии в Лилипутии! Великан-Гулливер остается «чужим», остается бременем для народного хозяйства (жрет-то сколько!) и потенциальной угрозой (а вдруг переметнется к императору Блефуску?). Один из вращающихся при дворе приятелей-лилипутов предупредил Гулливера о готовящихся превентивных мерах – плане ослепить его. Лилипутский вельможа подчеркивал при этом гуманность императора Лилипутии, не разрешившего просто отравить Человека-Гору (впрочем, высказывались предположения, что разложение такого огромного трупа может вызвать эпидемию в империи), и утешал его так: “Следует иметь в виду, что потеря глаз не нанесет никакого ущерба вашей физической силе… что вам достаточно будет смотреть на всё глазами министров, раз этим довольствуются даже величайшие монархи”. Но Гулливер не желает смотреть чужими глазами! Он перебирается в Блефуску, а оттуда на выброшенной морем шлюпке (не та ли это шлюпка, на которой спасался Гулливер с тонущего у берегов Лилипутии корабля?) – в Англию.

И снова выход в море, и снова крушение – Гулливер попадает к великанам, на полюс максимального сближения. Резко возрастает опасность ПОГЛОЩЕНИЯ:

“Наблюдения подтверждают, что человеческая жестокость и грубость увеличиваются в соответствии с ростом. Чего я мог ожидать от этих исполинских варваров? Первый же, кто поймает меня наверное тут же сожрет меня” [23]. Действительно, Гулливера чуть не сожрал младенец, а в остальном обошлось.

В отличие от лилипутов, великаны, несомненно, живые, отвратительно реальные. “Вся кожа была испещрена какими-то буграми, рытвинами, пятнами и огромными волосами, А между тем издали она показалась мне довольно миловидной… Я говорю всё это только для того, чтобы читатель не подумал, что великаны, к которым я попал, очень безобразны. Напротив, это очень красивая раса

” [23]. То есть дело лишь в том, что великаны слишком близко относительно наблюдателя-Гулливера. Близость и притягивает Гулливера – и отталкивает его. Но найден компромисс – девочка Глюмдальклич (нянюшка, так назвал ее на местном наречии Гулливер), маленькая даже для своих 9 лет. “

Этой девочке я обязан тем, что остался цел и невредим”. Нежная, скромная и сообразительная, девочка символизирует мечту каждого шизоида об оптимальной близости, дающей чувство тепла, понимания (пусть и неполного) и защищённости (пусть и не тотальной). Это непросто для партнёра, но окупается искренней благодарностью и преданностью.

Но партнёра, нарушающего дистанцию (пусть и с лучшими побуждениями), шизоид не переносит. Он воспринимает это как злую карикатуру на заботливость:

“Обезьяна скоро заметила меня. Гримасничая и урча, она просунула в дверь лапу и попыталась поймать меня… По всей вероятности, она приняла меня за детеныша своей породы; по крайней мере, она нежно гладила меня по лицу свободной лапой… Одной лапой она держала меня, как ребенка, а другой набивала мой рот яствами, которые вынимала из защёчных мешков. Если я отказывался от этой пищи, она угощала меня тумаками… Я почти задыхался от всякой дряни, которой обезьяна набила мой рот. Моя милая нянюшка иголкой вычистила мне рот, после чего меня вырвало, и я почувствовал большое облегчение. Но мерзкое животное так меня помяло, что я заболел и пятнадцать дней пролежал в постели” [23].

5. Немножко мистики