Счастье жить

Иветте не терпелось побыстрее увидеть дом и познакомиться с Марией Викторовной, но время было позднее — наверняка старая женщина рано ложится спать и рано встает. В девять утра девушка вскочила, наскоро позавтракала в трактире и поспешила поймать машину до города. Странная радость бегала мурашками по спине.

Мария Викторовна больше пятидесяти лет отработала в местной школе, преподавала русский язык и литературу. Она была невысокой, довольно крупной дамой с прекрасной осанкой, высокой прической и звучным, поставленным голосом. Иветте хозяйка понравилась. Впрочем, ей понравилась бы и любая другая хозяйка, настолько хорош оказался крошечный домик у самой дороги, почти игрушечный, с маленьким участком и цветами на окнах. Мария Викторовна показала девушке светлую чистенькую комнату, обставленную небогато, но с налетом какой-то старины — особенно привлекало внимание крупное бюро с массивными дверцами.

— Сколько вы хотите за комнату? — спросила Иветта.

Хозяйка призадумалась. Иветта поняла, что не пришлась ей по душе.

— Мне у вас так понравилось, — решила она банально подлизаться, — именно в таком доме я мечтала жить всю жизнь.

— Ты небось и делать ничего не умеешь, — прямо спросила Мария Викторовна, — вы, городские, балованные, спите до полудня, а ночами по ресторанам ходите. А мы здесь тихо живем, не как в Москве, у нас и денег таких нет, чтобы в ресторанах гулять.

— У меня тоже нет денег, чтобы гулять по ресторанам. И я не буду спать до полудня потому, что в ближайшее время начну работать — мне просто сначала надо решить вопрос с жильем. Делать я все умею, даже очень неплохо готовлю. Чего не умею — так это возиться в огороде, но я научусь.

Мария Викторовна как-то неопределенно покачала головой и предложила Иветте пойти на кухню попить чаю. Девушка тут же достала из сумки заранее купленную на такой случай коробку конфет.

— И долго ты собираешься тут жить?

— Пока не выгоните, — пошутила Иветта. Потом добавила: — Не знаю. Может быть, всю жизнь. Продам там свою часть квартиры, куплю здесь домик и останусь навсегда. В любом случае год проживу.

— Скучно тебе, наверное, будет, вряд ли ты после Москвы долго выдержишь, у нас городок маленький. И работа вся тяжелая, и хозяйственных дел много.

Иветта еще раз удивилась странному снобизму провинциалов — они как будто считают, что москвичи — люди второго сорта, умеющие только спать и ходить по ресторанам. А еще говорят, что это в столице сидят снобы, которые считают провинциалов «черной костью». Как бы не так! Иветте вот никогда не приходило в голову, что люди в Переславле сплошь бездельники и тунеядцы, но уже второй житель Переславля подозревает ее в этом только потому, что она приехала из Москвы.

— Мария Викторовна, я вам открою страшную тайну, — сказала Иветта, заранее смирившись с тем, что весь город будет знать об этом через месяц, — я потеряла любимого человека. Мы собирались пожениться, он уехал в горы и погиб под лавиной. В Москве мне все напоминает о нем, и я не хочу там больше жить. Мне было очень плохо после его смерти, и, только приехав в ваш город на экскурсию, я почувствовала какой-то интерес к жизни. Поэтому я хочу здесь остаться. Работы не боюсь, повторю еще раз. Вы зря думаете, что в Москве не умеют работать. В Москве тоже есть заводы, фабрики, больницы, школы, магазины, мне случалось подрабатывать даже уборщицей, когда нужны были деньги.

— Я возьму с тебя полторы тысячи в месяц, — сказала Мария Викторовна, — пока не устроишься на работу, можешь платить тысячу и взять целиком хозяйство на себя. А потом просто будешь помогать — я уже не справляюсь со всем, годы берут свое, мне почти семьдесят.

— А выглядите вы прекрасно, не больше чем на пятьдесят-пятьдесят пять, — почти честно сказала Иветта.

Тем же вечером она в последний раз поужинала в гостеприимной «Мельнице», оставила администратору и официанткам телефон, попросила подсказать, если будет какая-то работа, и перевезла сумку к Марии Викторовне.

Вещей у Иветты практически не было. Если бы Лилия увидела скудный гардероб дочери, она бы только вздохнула и развела руками — дескать, далеко от яблоньки укатилось яблочко. Вся косметика символизировалась блеском для век, помадой и тоником для умывания. Все украшения — любимым колечком с рубином, подаренным когда-то бабушкой, деревянными крупными бусами и браслетом из агата. Весь интеллектуальный багаж — самоучителем испанского языка и томиком стихов Цветаевой. Больше ничего в новую жизнь девушка не взяла.

— Уши, что ли, проколоть? — задумалась Иветта, застыв перед огромным зеркалом после того, как развесила и разложила все вещи по шкафам и полочкам.

Она решила, что новая жизнь должна начаться с нового образа. Следующий день посвятила походу по местным магазинам с целями: а) преобразиться, б) купить одежду, которая будет органично смотреться в Переславле.