Счастья и расплаты (сборник)

Если бы Валя попала в Серебряный век,где ей хотелось, по-видимому, поселиться,затосковала б, наверно, о нас обо всех,не обращая внимания на знаменитые лица.Если в толпе бы наткнулась она на поэта по имени Блоки на нее он воззрелся почти что молитвенно,так бы сказала ему:          «Ваш мистический взгляд —                    он меня не увлек,

и вообще существуют ли в мире мужчины          мужчинней Малыгина!Он, признаваясь в любви,          не вставая с колен, сиял,он мне придумал испанское имя Валенсия.А Северянину врезала я бы сама,правда, тактичнейше мягко,          без всяких невежливых выражений.– Вы меня, Игорь, простите, от вас бы сходила с ума,если б не знала поэта, которого звали мы запросто Женей…

«Анна Андреевна» —          все-таки мы говорили об Анне Ахматовой,Но Ахмадулину – Беллочкой звали,          не Беллой Ахатовной —и за венок ее кос,          и за взгляд азиатский, агатовый.В шестидесятых,          когда я одной из поклонниц была там,памятник будущий староарбатский

          звала я Булатом.В нашей столовке студенческой          мы называли Андрюшейклассика,          нас угощавшего всласть треугольнейшей грушей.Вы понимаете,          это свои были классики,классиков этих не стерли ни танки          и ни цензурные ластики.Так что Серебряный век —

          это гениев стольких расцветные годы,шестидесятые годы – наш век Золотой          отвоеванной внукам свободы!Будущее мы еще не назвали,          но верю в него без лести я,шестидесятница Валя,          которую звали Валенсия».18 апреля 2012

Две девочки стоят у края крыши