Счастливые сестры Тосканы

– Броуди – настоящий подарок небес, – говорит Поппи и закрывает дверь. – Даже не знаю, что бы я без него делала. Бедняга потерял ногу во Вьетнаме. Но он приходит каждый день, помогает мне с Хиггинсом. Хиггинс – это мой двадцатилетний мерин. – Я не успеваю переварить тот факт, что у моей тети есть лошадь, а она добавляет: – Томас, отец Броуди, был моим спутником.

– Твоим спутником? Ты хочешь сказать…

– Да, Эмилия, он был моим любовником. Храни Господь его душу!

Если бабушка Роза, темная, грузная и потрепанная, – это воплощение старой Италии, то Поппи – энергичная, жизнерадостная и немного легкомысленная – олицетворяет собой космополитичную Америку. У тети сохранился слабый итальянский акцент, но это лишь придает ей изюминку.

Поппи сейчас в Девоне, штат Пенсильвания, но, когда она заходит в заставленную мебелью кухню, у меня возникает такое ощущение, будто я там, рядом с ней. Тетя объявляет, что наступило время чаепития. Я, естественно, ожидаю увидеть чайник и чашки, но она вместо этого достает из буфета бутылку джина «Бомбей» и улыбается:

– Как предпочитаешь, с мартини или со льдом?

– Мне, пожалуйста, с мартини и еще обязательно добавить пару оливок, – поддерживаю я игру.

Тетя весело смеется:

– Ах, как бы я хотела, чтобы мы сейчас были вместе. Напились бы прямо среди бела дня.

Я устраиваюсь на скамейке. Солнце пригревает плечи. Тетя смешивает себе коктейль. Она прислонила смартфон к бутылке, но не очень ровно, и я вижу только ее левую половинку. Б'oльшую часть экрана занимает холодильник с фотографиями – детей, включая младенцев, и взрослых самых разных национальностей. Толпа женщин в розовых кепках с плакатами в руках на каком-то митинге. Поппи в жокейском костюме верхом на великолепной черной лошади. На Хиггинсе, надо полагать. Снова она. Стоит по колено в воде на берегу океана в компании друзей, причем все они вдвое моложе ее.

Поппи бросает взгляд на холодильник у себя за спиной. Я чувствую, что краснею, как будто в замочную скважину подглядывала.

У тети блестят глаза.

– Жизнь лучше измерять друзьями, а не годами, не находишь?

Не дожидаясь моего ответа, она берет свой бокал и шейкер для мартини. Экран смартфона темнеет – видимо, тетя взяла его под мышку.

Когда я вижу Поппи в следующий раз, она уже стоит на тенистой террасе.

– Мой маленький рай, – говорит тетя и медленно демонстрирует панораму сада.

Между сказочными феями и разноцветными гномами как попало расставлены глиняные горшки с непокорным вьюнком, розовыми гибискусами, ярко-оранжевым маком и другими растениями. Аллигатор в натуральную величину, деревянный символ мира и радуга из жести.

– Оцени мой последний проект. – Тетя садится около пруда с золотыми рыбками и слегка похлопывает по воде. – Эй, Немо, я пришла! – зовет она. – Дори, плыви сюда!

Я не выдерживаю и громко хохочу:

– У тебя просто чудесно!

И это правда. Дом Поппи вдохновляет, пьянит и одновременно манит, как зарисовка из какого-нибудь фантастического романа, где героиня может быть эксцентричной и молодой в душе чудачкой… или полной психопаткой…

Тетя нарушает ход моих мыслей:

– Совсем рехнулась.

– Что?

Она встает на ноги:

– Ты ведь так обо мне сейчас подумала?

– Нет, что ты! – Я нервно хихикаю. – Просто…

Поппи смеется и устраивается в плетеном кресле с подушками разных цветов и размеров.

– Все нормально, Эмили. Знаешь, я обожаю сумасшедших. Тех, кто с головой бросается исследовать неизведанное, кто умеет заразительно хохотать и помешан на творчестве. Тех, кто всегда поддержит в беде, не боится поражений и любит неожиданности. И я подозреваю, что ты как раз из таких.

Я в ответ мычу, словно дурочка, а сама надеюсь, что это мычание будет воспринято как согласие.

Тем временем Поппи устанавливает смартфон на столе и на этот раз направляет его прямо на себя, так что у меня впервые появляется возможность хорошенько ее разглядеть. Она худая, у нее чудесная оливковая кожа и слегка подкрашенные розовой помадой полные губы. На тете белый льняной сарафан с поясом цвета фуксии и массивные оранжевые бусы.

– За Эмилию! – Поппи поднимает бокал, и на ее тонком запястье звякает целая дюжина разноцветных браслетов.

Я в сотнях милях от Девона сижу на скамейке в парке и поднимаю в ответ воображаемый бокал.

– Ведь мы обе из клана младших дочерей, – заключает Поппи.

Я давлюсь воображаемым мартини. В памяти всплывает история Филомены, Козимо и бедняжки Марии.

– За нас, хотя лично я и не верю в это проклятие.

– Надеюсь, что нет. – Тетя качает головой. – Всю жизнь меня просто трясет от несправедливости этой семейной легенды.

– И меня тоже. Бедная девушка подверглась сексуальному насилию, а в результате на нее же еще и навесили страшное проклятие. Черт знает что такое!

– Да уж, стыдоба. Филомена и Мария должны были выступить единым фронтом: крепко взяться за руки и надавать этому похотливому козлу Козимо по яйцам.

Я хохочу во весь голос:

– Аминь!

Меня не покидает ощущение душевного родства с моей «сестрой» из клана младших дочерей. И плевать на разницу в возрасте! Тетя поджимает под себя ноги, и я вижу ее смуглые ступни с оранжевым педикюром.