Счастливый доллар

Так оно и вышло. Поначалу-то все славно было, жили вместе, душа в душу, почти как в книжке, а потом чем дальше, тем хуже. Загуливать начал, скотина этакая. Все пропадал куда-то и пропадал. Я спрашиваю – он молчит. А однажды кричать начал, пощечину залепил, дескать, не мое это дело, где он время проводит. Как это не мое? Я ему жена или кто? И бить себя не позволю! Так и сказала. Помирились вроде, но как бы не до конца. Я ему не верила, он все реже дома ночевал, а когда приползал, пахло от него виски и духами дешевыми. Ну а когда второй раз попытался ударить, тут-то я и ответила, чем могла. Канделябром приложила. Он и отстал. Извиняться начал, только я уже поняла, что с этих извинений, как с быка молока, плюнула на все и ушла.

Я? А чего я, мистер Шеви? Как жил? Да обыкновенно жил, как все. Ну да, в школу ходил, хотя оно, конечно, крепко не по мне было. Голова уж такая, что хоть доски на ней теши, а ума не прибавится. Работать соображалка работает, а больше – ни-ни. Читать там, писать – еще могу, а там литературы всякие, как она, так тут увольте.

Учился я, значит, но папаша мой верно сказал, что с младенчества у меня шило в заднице. Да не ругаюсь я, все так говорят. Папаша-то мой на бензоколонку работать устроился. С этой-то бензоколонки и началось по-серьезному… Я ж тогда-то мало чего соображал. И красть то авто не собирался. Тянуло меня. Чтоб как эти, богатенькие, за руль сесть. Вдохнуть запах кожи начищенной, бензина сгоревшего. Чтоб с места дернуться и проехать по улице, а все б оглядывались и говорили:

– Гляньте, гляньте, это ж Клайд! Клайд Барроу!

Сесть-то я сел, да посидел недолго – шериф, собака, быстренько выдернул да за решетку. Сам же, толстая скотина, кланялся, чуть не плясал перед богатеем тем:

– Извините, мистер. Простите, мистер…

Папашка-то скоренько за мною явился, да и шериф больше пугал, но… вот противно, мистер Шеви. За что такая несправедливость? Почему одним – все, а другим – ничего? Не знаете? От и я не знаю.

Чем закончилось? Так известно, чем. Папашка взял ремень да выдрал меня так, что день лежмя лежал. Еще потом орал, дескать, я имя позорю.

Ха! Позорю. Было бы чего позорить. Честные люди… толку с той честности… Она единственно нужна, чтоб не так противно было в грязи колупаться. Небось, этот, который машины хозяин, не больно-то про честность думал, потому и деньгу нажил.