Счастливый доллар

– Я не… – объяснять не стала, взяла с места резко. Из-под колес пырснул мелкий камень, разгоняя кур и двух дворняг, возившихся в пыли. Бабы загомонили, замахали руками, точно прощаясь и с машиной, и с пассажирами.

Агнешка вела одной рукой, другой пытаясь засунуть конверт за пояс. А когда не вышло, сунула его себе под задницу. Ну тоже вариант.

Добравшись до перекрестка, она притормозила, буркнув:

– В аптеку бы. Тебе антибиотики нужны.

– А продадут без рецепта?

– Те, которые реально помогут, вряд ли.

– Тогда смысла нет.

Мгновенное искушение – зачем рецепт, когда пистолет имеется – и отказ: если с убийством есть еще шанс разобраться, то от грабежа отмыться не выйдет.

– Ты умрешь, – зловредно сказала Агнешка, выруливая на песчаную дорогу. – Потому что упрямый. И бестолковый. И у тебя дыра в боку…

– А еще пистолет и наручники, – подсказал Семен, пытаясь сесть так, чтобы треклятый бок ныл поменьше. – Ты аккуратнее, а?

Как ни странно, послушала.

А до Вареньки получилось дозвониться с первого раза. Она вздыхала, сопела, отнекивалась, а потом взяла и согласилась на встречу в указанном Семеном месте. И кажется, обрадовалась. Неужели и вправду добить хочет? Место-то подходящее, безлюдное, тихое…

Но если так, то Семен не имеет права пускать на встречу Агнешку. Слишком опасно.

Агнешка сидела на полу, сунув под зад одну из грязных подушек, и раскладывала по стопкам бумаги. Изредка она дергала за цепь, словно проверяя – не исчезла ли. Нет уж, сообщники сообщниками, а цепь цепью.

– А ты его не проверял? – Агнешка закусила кончик листа. – Олега?

– Зачем?

Лист раскачивался, и вид у Агнешки был презабавный. Семен бы посмеялся, если б не так больно было.

– Затем, что он решил избавиться от жены. Столько лет терпел, а тут вдруг… – она рассортировала документы по одной ей понятной схеме. – Почему? Потому, что у него кто-то появился. Кто-то такой, ради кого можно пойти на риск. Кто-то такой, кого бы Варенька испугалась настолько, чтобы решиться на убийство.

Она подтянула ноги к груди, накрыла руками и сгорбилась, упираясь подбородком в сложенные ладони. Смотрит выжидающе. Одобрения ждет? Семен готов одобрить. Ему самому следовало бы додуматься.

– Любовница?

Агнешка пожала плечами и не очень уверенно ответила:

– Скорее всего. Смотри, если бы все как раньше, Вареньке достаточно было пригрозить ему или тебе. А она сразу убивать. Только опять же странно все это. Если хотела повесить убийство на тебя, то зачем стреляла? Не понимаю.

– Я тоже, – честно признался Семен.

– А еще конверт пустой. Если он лежит, то что-то значит. Как ты думаешь?

Никак. Семен не думает – он знает, что за конвертом скрывается тишина заброшенного дома и такой же заброшенной памяти. Ложный след.

– Или ты что-то пропустил, – Агнешка решительно сгребла бумаги и, указав на свой чемодан, велела: – Неси. Тебя перевязать надо. И решить, что делать дальше.

Ничего. На встречу Семен поедет сам. Он так решил.

Бонни и Клайд

Разговор, которого не было

Что я почувствовал, впервые убив человека? Да сначала ничего, а потом… потом будто ощутил вдруг вкус выпивки. Ты, мертвец, ожил ненадолго. Сердце трепыхнулось, застучало. Кровушка побежала по жилам. Голова затрещала от боли, правда, недолгой. Нет, этого не расскажешь, чтоб понять, каково это ожившим быть, нужно сначала издохнуть.

Видели б вы сейчас свою рожу, мистер Шеви. Прям смешно глядеть, до чего брезглива. Ну да, такие уж мы с Бонни, чего ж теперь-то? Плакаться? Пускай другие плачут. А Клайд станет веселиться.

Клайд – чемпион!

Видели небось мое письмишко? Я его от души написал, поблагодарил человека за доброе дело и хорошую машину, а уж Генри сам это письмишко по всем газетам рассовал. И скажу я вам, что лучшей рекламы он и придумать не мог!

А мне что? Мне не жалко. Ведь хорошая ж машинка, или вы со мной спорить станете? Нет? И славно. Спорить с Клайдом – дело тухлое.

Нет, про убийство я рассказывать не стану. Не хочу, и все. Вот, точно Бонни говорит, моментец неподходящий. Могу рассказать про других, кто со мной поехал.