Счастливых бандитов не бывает

– Вот и отлично. Набери меня, когда что-нибудь вызнаешь.

Лис пошел в свою сторону, Леший – в свою. Точнее, уже не Леший, а – Клоп. Хотя нет, сейчас он просто гражданин Клищук Петр Васильевич. Если мент пристебется, он ему свой паспорт покажет… А если кого из дружков встретит – тогда будет Клопом. Тьфу ты, запутаться можно! В последние годы такая двойственность, а то и тройственность стала его напрягать.

«Рисуя» все вокруг, Леший быстро шагал вдоль забора, втянув по привычке голову в плечи и засунув руки в карманы брюк. Выйдя на улицу, он повернул к остановке и еще прибавил шагу. Когда у него нет покоя на душе, нет покоя и ногам – он должен двигаться, неважно – куда и зачем. К счастью, автобус подошел почти сразу. Леший зашел, окинул взглядом полупустой салон. Сидячие места были, но садиться он не захотел. Встал на задней площадке, ухватившись за поручень, и уперевшись лбом в холодное стекло.

Он ехал и думал. Заходили и выходили пассажиры, задевали его сумками и портфелями, кто-то даже выругался в его адрес – Леший не обращал внимания.

Ему почему-то вдруг вспомнился Черкес. Засел у него в голове и никак не желал оттуда выходить. С Черкесом он четыре года топтал иркутскую зону, хлебнули тогда всякого дерьма по полной баклажке… Не сказать, чтобы были близкими корешами, но когда вышла разборка с дагестанцами, Черкес конкретно подписался за него, выручил, можно сказать. А потом… Потом, спустя несколько лет, они неожиданно пересеклись в Тиходонске. Душевно так посидели, выпили. Черкес расслабился и сболтнул одну вещь, которую ему не следовало говорить. О бабах. Леший пересказал потом это Лису, знал, что тот землю роет, ищет серийного насильника. И Черкеса взяли… А потом он бежал, и была «правилка» в резиденции Креста, где Черкес объявил, что Леший – сука и стукач. Много было хая и криков на той «правилке», и все без толку, поэтому Крест в конце концов постановил решить спор кровью, то есть в честном поединке. Дали им по штырю, поставили в круг… и Леший «ростовским ударом» в три секунды мочканул Черкеса, тот даже понять ничего не успел. Стоял – и упал с проткнутой печенкой. Объявил тогда Крест, что все обвинения снимаются, что Леший, то есть Клоп, – честный вор и все такое…

«Хрен там честный», – думал Леший, вжимаясь лбом в забрызганное осенней грязью стекло. Черкес был прав. А он его сдал и убил. Правда, сделал это ради Лиса. А Лис, как было справедливо замечено, никогда не бросал его в беде. Никогда. Но…

«Вот сдал бы он кого-нибудь из своих ради меня? – подумал вдруг Леший. – Какого-нибудь дружка-опера, с которым под пули ходил и водку пил – сдал бы?»

За стеклом автобуса убегала прочь серая лента дороги, перестраивались автомобили, мигали огни светофоров. Некоторое время, пристроившись в хвост автобусу, ползла крохотная учебная «ока» – Леший видел лицо искаженное напряжением девушки-курсанта за рулем, даже не понять – симпатичное оно или не очень. Потом «ока» отстала, ее место заняла большая роскошная машина, Леший даже не знал, как называется эта марка. Какой-то мужик там, вальяжный, уверенный в себе, тарахтел по телефону и скалился во всю варежку, придерживая руль двумя пальцами. Леший всмотрелся – да это же Лис! Ну, или очень похож, во всяком случае. Он приподнял руку, махнул ему. Мужик за рулем не прореагировал, продолжая говорить в трубку. Нет, ну один в один Лис… И куртка кожаная, как у него… Хотя, по идее, Лис должен был давным-давно уехать отсюда, у него ведь машина где-то рядом со свалкой была припаркована, а Леший пока шел к остановке, пока на автобусе этом тянулся…

«Может, он следит за мной?» – мелькнуло вдруг в голове у Лешего.

Он сразу убрал руку. Но в этот момент мужик в машине придвинул голову к лобовому стеклу и, прищурившись, посмотрел на него. Леший невольно отпрянул.

Это был не Лис.

Лис подстрижен наголо, а у этого какой-то хохолок на голове… И рожа потолще. И вообще… Сейчас Лешему даже трудно было представить, как он мог принять этого «бобра» за лихого мента.

– …Ваш билет, мужчина!

Его довольно бесцеремонно тряхнули за плечо. Леший обернулся. Полная контролерша в форменной жилетке стояла перед ним, буравя злыми маленькими глазками.

– Или тебе особое приглашение нужно, папаша? – Рассмотрев помятое лицо Лешего, она с легкостью перешла на «ты». – А то милицию вызову, живо в чувство приведут!

И тут Леший в самом деле пришел в чувство. Даже настроение поднялось. Он попал в привычную для себя среду, ситуация не требовала от него мучительного выбора – все было и так предельно ясно. Леший хищно оскалился, блеснув стальной фиксой.

– Ну, что лупетками на меня брызгаешь, шкура барабанная, чума ты бубонная? – презрительно бросил он, отпуская поручень и грудью надвигаясь на контролершу. – Чего в пупырек лезешь? В ломбард меня сдать нацелилась, бардачница? А живчика сглотнуть не хочешь, а?

Контролерша открыла от неожиданности рот и отступила на шаг, отдавив кому-то из пассажиров ногу.

– Че…Чего ты сказал? – пробормотала она.