Счастливых бандитов не бывает

У Степашки нос сразу покраснел, и щеки, и лоб – короче, вся рожа покраснела и потом покрылась. А у Мокея ничего не покраснело. Мокей объяснил, что у него нордический тип организма, капилляры спрятаны глубоко. А у Степашки, значит, тип другой, не нордический. Какой-нибудь восточный. Может, даже африканский. Степашка с таким объяснением не согласился. Он сказал, что весь пот у него от шрамов, которые остались после того выстрела из «травматики», ну тогда, на 31-й линии. Это заслуженные шрамы, нехер гнать. А Мокей просто разжирел, у него всюду сало, даже на морде. Поэтому он не потеет. Обезьяны тоже не потеют – у них что, тоже организм нордический? Мокей на это сказал, что у него тоже шрамы есть, ему тогда на 31-й линии ножиком бок покромсали, это тебе не «травматика» какая-нибудь, он чуть не сдох… В поисках истины они едва не подрались, но потом Степашка достал из кармана фляжку с виски, и через какое-то время оба пришли в хорошее расположение духа. А тут и Самоха отзвонился: сообщил, что мчит обратно. Пацаны обрадовались: одной проблемой меньше.

Но Самоха не успел. Гарик вылетел из тяжелых дверей так, будто ему дали пинка под зад. Бульдожья челюсть выставлена вперед, глаза зло прищурены, желваки вздулись…

– Где машина?! – рявкнул он и протянул руку. – Давай ствол!

– Здесь?! – удивился Мокей. – Стремно…

– Давай! – бригадир распахнул пиджак, и Мокей, озираясь, сунул пистолет ему во внутренний карман.

– Машина где?! – повторил Гарик.

– Щ-щас будет! – кивнул Степашка. И пояснил: – Самоха в гараж ездил, чиниться. Мухой летит обратно!

Гарик наклонился, раздул ноздри.

– Вы тут бухали, что ли?!

– Так по грамульке… – начал объяснять Степашка, но не успел закончить.

Клац! Кулак бригадира врезался ему в скулу и опрокинул на грязный асфальт.

Бум! Второй удар пришелся Мокею в грудь, и тот, отлетев, тоже упал на землю.

– Совсем охренели, блить! Я в уголовке парюсь, от постановок ментовских отбиваюсь, а они бухают! Охранники, блить! Машины нет! Стоят бухие, лыка не вяжут! На хера вы мне такие сдались! Все, хватит, уволены! И Самохе передайте, что он тоже может идти в жопу! Все уволены нах!

Пока Степашка с Мокеем поднимались, отряхивались, охали, Гарик вышел на проезжую часть, требовательно вскинул руку и прыгнул в потрепанное такси.

– Гони прямо!

Брошенные охранники постепенно приходили в себя.

– Ох, чуть не убил, – пожаловался Мокей, обхватив себя руками и пытаясь выпрямиться. – Аж ребра захрустели…

– Тебя хоть не в рожу, – жалобно закряхтел Степашка. – Хорошо в нос не попал, сломал бы… Чего это он так озверел?

– Точно озверел! Мы же все при стволах, а он на глазах ментов рожи бьет…

Сержант у входа смотрел на них и презрительно усмехался.

– Да-а-а… Рожи ладно… Он же нас уволил… – простонал Степашка.

– Ерунда, – сказал Мокей, растирая грудь. – Отойдет, остынет, и все будет ништяк. Ему иногда надо кому-то рожу набить, чтобы давление сбросить…

– А что, у него давление повышенное? – спросил Степашка, осторожно ощупывая ушибленную скулу.

– Чё, я ему мерил? Наверное…

– Гля, и у меня тоже… Когда валерьянкин корень завариваю, то помогает. Так оно же некогда… На работе где я его пить буду?

– Да носи во фляжке вместо виски и пей! – неблагодарно сказал Мокей вместо сочувствия.

Степашка хотел что-то возразить, но тут рядом резко затормозил черный «линкольн».

– Шеф еще не пришел? – крикнул Самоха.

– Пришел, – мрачно сказал Степашка. – И ушел. А ты уволен нах. И мы тоже. Только нам еще и трендюлей навешали…

– Чего?!

– Чего слышал. Он в последнее время совсем оборзел. Двинули обратно в офис, будем стараться, пусть видит, что мы все осознали… Может, передумает…

Степашка и Мокей забрались в прохладный уютный салон. «Линкольн» мягко тронулся, вскоре за окном замелькали разноцветные огни Магистрального проспекта.

– Так, где Гарик-то? – все никак не догонял Самоха. – На чем он поехал?

– Где, где… Сел к какому-то бомбиле в «жигуль» и укатил, – объяснил Мокей и тяжело вздохнул. – Только мне знаете, за что обидно?

– Ясно, за что… Что по роже схлопотал!

– Да нет… При нашей работе это дело обычное…

– А чего тогда?

– Того, что мы – заслуженные пацаны! А нас собственный бригадир бьет по мордам! За что? Мы ветераны бригады…

– Ага, ветераны, – кивнул Степашка. – Пенсия, паек и в поликлинику без очереди… А вместо того – под зад коленом!

– Не ссыте, обойдется! – оптимистично сказал Самоха, которому меньше досталось и который потому был настроен более оптимистично.

* * *

Давление у Гарика не зашкаливало и со здоровьем все было в порядке. С настроением дела обстояли хуже. Не потому, что Лис по нервам поездил, – это дело обычное. Потому, что раскопал он глубоко закопанное… Ежа раскопал!

Гарик сидел на продавленном заднем сиденье «жигуленка», смотрел в окно и про себя ругался последними словами. Как смог мент это сделать? Недаром говорят, что он лучший сыскарь в Тиходонске!

Гарик выругался вслух.

Пожилой худощавый водитель с кавказским типом лица и неухоженными усами то и дело поглядывал на него в зеркало заднего обзора и сочувственно качал головой. Теперь он не выдержал: