Счастливых бандитов не бывает

— А Бомба мне: нет, давай их удивим сначала! — завопил Крыса радостно, истолковав, видно, улыбку вожака по-своему. — Ладно, это… Ну, удивим, думаю! Выхожу, а там трое старых козлов навстречу, грабли в мастях, рожи углом. И один там, на гориллу похожий, как попер на меня, как попер… Всю жизнь, грит, будешь мне должен! А у самого глаза по полтиннику, слюной брызжет, от морды прикуривать можно! Я такой спокойно ему, будто ничего не просекаю: да вот, ехал по главной, соблюдал правила, знать ничего не знаю. Ты бы видел, как он пасть раскрыл! С говном сожрал бы! «Мочите, — орет, — их насмерть!» И те двое — на меня! А тут — Бомба с Ханом! И Мильонщик! Выскочили на раз-два-три! Дыц-дыц — одному в рожу выстрелили, второго Бомба ножиком ковырнул! А я тому, горилле, из «осы» прямо в грудянку, тот аж по асфальту покатился! Во, дела!!

Во время рассказа, Крыса то и дело косился на блондинку, следя за произведенным впечатлением. Однако она смотрела куда-то мимо и думала явно о чем-то постороннем. Похоже, что подобные рассказы она слышала здесь не в первый раз и не находила ничего из ряда вон выходящего в том, что четверо пацанов мимоходом избили и покалечили каких-то уголовников.

— И что дальше? — поинтересовался Шкет.

— Откланялись, сели в тачку и домой рванули! — загоготал Крыса. — А они там так и остались валяться на асфальте, как дохлые!

— Так и было, Бомба? — спросил Шкет.

Бомба достал из пивного бокала широкое дегенеративное лицо и важно кивнул. Он, как и Шкет, почти не подрос за прошедшие два года, зато покрылся какой-то ненормально густой рыжеватой щетиной, брил которую крайне неохотно и нерегулярно. Как и прежде, в компании своих он был обычным пацаном, для всех же остальных оставался умственно неполноценным. Такое положение вещей его волне устраивало.

— Крыса все в точку изложил, — прогудел он низким голосом. — Бандосы были конкретные. Рожи, ухватки… Если бы мы им оборотку не дали, они бы нас на куски порвали!

— Мильонщик? Хан?

Шкет повернулся к двум парням, сидевшим за его столиком. Кучерявый и тощий Хан буркнул:

— Все так и было…

Похожий на розовощекого амура Мильонщик заулыбался и развел руками:

— Кто к нам с мечом, как говорится, придет…

Шкет молчал, и «волчары» тоже притихли, ожидая вердикта вожака. Лишь кто-то отвесил звонкую оплеуху Шептуну, который по идиотской своей привычке опять испортил воздух.

— Все правильно! — изрек наконец Шкет. — «Волки» топчут бандосов, «мусоров» и всех остальных — это наше право и наш закон. Цифра, отвесь победителям, что им причитается!

— У-у-у-у!! — поднялся радостный вой.

Губастая блондинка встала из-за столика, привычно задрала свитер и выпрастала из лифчика не по годам развитую белую грудь. Мильонщик первый оказался рядом, положил на нее ладонь, поболтал языком по соску. А-ла-ла-ла!

Цифра рассмеялась:

— Щекотно!

Тощий Хан неуверенно дотронулся до груди, покраснел и отошел в сторону. Зато Крыса вцепился в нее обеими руками так, что Цифра ойкнула от боли — за что сразу же схлопотал от Шкета по шее. Чествование победителей было закончено, вечер продолжался, Франц носился по залу с бокалами, а Цифра уже хохотала над какой-то сальной шуткой Мильонщика, и все было ништяк.

— Вас никто потом не искал? — спросил Шкет у Крысы.

— Не знаю, — сказал тот. — Мы на Западном «бэху» в гараж загнали, там наш человек живет. А потом на «мотор» сели и уехали.

— А сейчас тачка где?

— Здесь стоит, во дворе. А что? Думаешь, эти бандюки по всему городу шарить будут, искать нас? Фиг там! К тому же я номера еще утром поменял. Мало ли серых «бэх» в городе!

— Ладно, — сказал Шкет, разглядывая худосочный анфас Крысы. — А у них что за тачила была?

— Я ж говорю — джип здоровенный!

— А точнее?

— «Линкольн-навигатор», — подсказал Хан, который еще только собирался получить права, но, в отличие от Крысы, знал о машинах все. Или почти все. — Серия 2007 года, движок пять с половиной литров, триста «лошадей». Таких в городе раз-два и обчелся. Какой-то крутой «угол».[14]

— Крутых углов не бывает! — с умным видом изрек Крыса. — Углы бывают тупые и острые. Но чаще тупые…

— Еще бывают прямоугольные, — напомнил ему Хан.

— Ага! И кривоугольные!

— Заткнись, Крыса, — бросил Шкет с раздражением. — Эти, в «линкольне», как-то называли друг друга? Клички какие-нибудь?

— Нет. Не помню…

Шкет задумчиво сплюнул на пол.

— Ясно, — сказал он. — Ночью «бэху» отгонишь куда-нибудь в укромное место. И пока забудь о ней. Светиться не надо.

— А чего? — Крыса надулся. — Я никого не боюсь! Помнишь, как мы тех грузин на Левбердоне порвали? Никто не дернулся даже! И ничего не было!