Считай, что ты мёртв. Лапа в бутылке. Мисс Шамвей машет волшебной палочкой

Фрост с ненавистью, как бы прозрев, смотрел на острое лицо Силка. Как же низко он пал, связавшись с этими подонками. В погоне за наживой он сам стал таким же. Помог бежать психически больной девушке, теперь из-за него она умирает. Фрост почувствовал отвращение к самому себе.

Отвернувшись от Силка, он медленно побрел в здание клиники.

Силк выругался. Не обращая на него внимания, Фрост вошел в холл и обратился к пожилой дежурной медсестре:

— Передайте мистеру Гранди, что я буду на вилле, если ему понадоблюсь. Мое имя Фрост.

— Обязательно, мистер Фрост, — любезно отозвалась она, имя Гранди тут же возымело действие.

Фрост вдруг вспомнил про Амандо.

— Вы не скажете, как состояние мистера Амандо?

— Он умер час назад. Второй приступ.

— Счастливо отделался, — и оставив ее с открытым ртом, вышел на улицу.

Силк нетерпеливо схватил его за руку:

— Ты должен вернуться и поговорить с Гранди!

Приняв стойку, Фрост с наслаждением врезал правой Силку в челюсть, и тот рухнул как подкошенный.

Обойдя его, Фрост сел в "Ламборджини" и поехал на виллу.

Целых два часа провел Гранди в одиночестве в небольшой кондиционированной комнатке, где стояли несколько кресел и столик с журналами в ярких обложках.

Он сидел, углубившись в воспоминания, заново переживая свою жизнь. Детство он провел в бедном районе Неаполя, который населяли в основном воры и жулики. Отца убили в уличной потасовке, и мальчик остался с матерью. Подрабатывал продажей туристам фальшивых "паркеров" и открыток. Выручку отдавал матери, которая откладывала деньги, экономя на всем. Ели в основном спагетти и фрукты, которые он воровал на рынке. Скоро произошло несчастье: мать сбил грузовик, которым управлял пьяный шофер. Погоревав месяца три, подросток купил на скопленные матерью деньги моторную лодку и занялся контрабандой. Сначала возил из Танжера в Неаполь сигареты, а потом наркотики. Появившиеся деньги хранил в банке, жил очень скромно.

Когда ему исполнилось двадцать лет, познакомился с богатым промышленником, которому отремонтировал яхту, так как к тому времени научился разбираться в морских судах. Богач как-то разоткровенничался, что его единственная дочь связалась с лесбиянкой. Гранди, недолго думая, предложил свою помощь. Пробравшись в номер отеля, где жила подруга дочери, он задушил ее, получив щедрую награду от промышленника за оказанную услугу. Сразу разбогатев, Гранди переехал в Рим. К тридцати пяти годам сколотил солидный капитал, ловко комбинируя финансовыми сделками и играя на бирже. В сорок стал миллионером. Женился на дочери французского посла и увеличил свое состояние. Продолжая делать деньги, он почти не уделял внимания жене, которая покончила с собой, попав в лапы шантажиста. У Гранди осталась на руках маленькая Джина.

Теперь, когда дочь умирала, Гранди осознал, что это его единственная привязанность на всем белом свете. Его родная дочь умирала из-за этого подонка Фроста, предавшего его. Он сжал кулаки.

В дверь заглянул высокий худой человек:

— Мистер Гранди, я — доктор Ванс. Мне нужно поговорить с вами.

Гранди выслушал Ванса с непроницаемым выражением лица.

— Вы должны это знать, сэр, — закончил доктор.

Гранди сидел, уставясь на лежащие на коленях сжатые в кулаки руки.

— Жить она будет, — продолжал Ванс, — но в коме, не приходя в сознание, на поддерживающих жизнь аппаратах. Так она может пролежать лет десять. Надежды никакой, мозг разрушен наркотиками.

— Вы хотите сказать, что она — живой труп?

— Да, сэр. Мне очень жаль, но это так.

— Ей лучше умереть.

— Долг врача, мистер Гранди, поддерживать в больном жизнь в любом случае.

— Есть ли хоть малейшая надежда, доктор?

— Никакой.

— Я хочу ее видеть.

— Разумеется, сэр. Идемте со мной.

Он повел Гранди по длинному коридору и привел в большую светлую палату. Посередине стояла кровать, на которой лежала Джина, туда тянулись многочисленные провода и трубки от приборов, около которых колдовали две сестры.

— Вы можете идти, — сухо сказал им врач, и они тут же вышли.

Гранди, подойдя к кровати, стал смотреть на дочь, единственное родное для него существо. Впервые после смерти жены его охватили глубокая жалость и раскаяние.

Лицо Джины напоминало восковую маску, простыня на груди слабо поднималась и опускалась при вдохе и выдохе.

— Она так и пролежит годы и годы…

— К сожалению, сэр.

Доктор показал на соединение двух толстых трубок:

— Будь она моей дочерью, я разъединил бы их и дал ей спокойно умереть. А теперь я должен идти, меня ждут больные.

Гранди вытер со лба капли пота:

— Это все, что надо сделать?

— Да. Она умрет совершенно безболезненно. Решайте. Я послежу, чтобы сюда никто не входил.

Доктор вышел, прикрыв за собой дверь.

Гранди подвинул стул к кровати, сел и долго смотрел на дочь, осознавая всю безнадежность положения.

Наконец встал и наклонился над Джиной.

— Слава Богу, — тихо сказал он, — ты убила негодяя и отомстила за себя. Этого ублюдка, который усыпил тебя навсегда. А я позабочусь о другом негодяе, который помог тебе бежать, моя бедная сумасшедшая дурочка. Обещаю тебе, детка, что заставлю его страдать, прежде чем он умрет.