Сдаётся Земля, недорого!

(описание см. ниже)

Следом отключил свет по периметру, воздушные фильтры, отопление и прочие необходимые для функционирования системы. На десерт оставил самое интересное – станцию «Воздушный щит». Интересной она стала из-за того, что мне не терпелось узнать, как АБКИсу удалось преодолеть её защитный барьер и какие изменения произошли со щитом во время их совместного столкновения.

Войдя на станцию, я по наитию запустил монитор «Состояния целостности щита». Кто бы мог сомневаться, в щите была настолько исполинская дыра, что пугающая всех брешь в озоновом слое над Антарктидой казалась форточкой на её фоне Триумфальной арки.

– Не зря разработку проекта решили заморозить, – подумал я. – Странно как его ещё птицы клювом не истыкали.

Не успев оценить качество дешёвого сарказма, я заметил, как на щите появилось новое отверстие, затем ещё два, а за ними сразу четыре, и так в алгебраической прогрессии, пока весь щит не превратился в один гигантский дуршлаг.

Минуту я ошарашено лицезрел монитор «Состояния целостности щита» и категорически не понимал двух вещей – зачем отныне в названии монитора стоит слово «целостность» и что могло сейчас разрушило систему «Воздушный щит»? Последний вопрос волновал сильнее.

Для ответа на него, мне пришлось воспользоваться старым дедовским способом определения погоды – выглянуть на улицу и посмотреть. Когда я открыл дверь, предо мною возник далеко не позитивный сюжет предстоящих событий. На улице, словно грачи по весне, совершали посадку сотни тысяч космических кораблей пришельцев.

– Роботы, братья! – провозглашал своей электронной речью один из них. – Мы получили сигнал и прибыли сюда, чтобы сплотить наши армии воедино, и бросить все силы на борьбу с могущественным противником! – заявлял он, крепко держась за тумбу, установленную на одном из центральных кораблей пришельцев. – Выходите! Обещаем мирные переговоры!

Фигура говорливого оратора идеально подходила под описание Мсайдизи. АБКИс рассказывал, что внешне Мсайдизи самый обыкновенный, ничем не примечательный антропоморфный робот. Так и было, среди высадившихся на землю роботов-штурмовиков, имеющих мощную, усиленную конструкцию, робот, стоящий за тумбой, смотрелся хлипкой моделью, собранной прыщавыми дилетантами в кружке юных техников.

– Дело плохо, – подумал я, – Похоже, сообщением об угрозе, я навлёк куда большую угрозу. Хотя не все потеряно, пока они уверены, что здесь обитают их собратья, у нас есть время изобрести какой-нибудь план.

Обходными путями, придуманными мною на случай горных оползней, я стал пробираться до центрального здания космодрома, где меня уже заждались ничего не подозревающие АБКИс и Тиффани. Издалека еще доносились возгласы и реплики псевдомиролюбивых захватчиков. Я шёл и, мимоходом слушая обрывки фраз, не мог понять следующего: почему все пришельцы, которых мне довелось увидеть, говорят на языке землян? Если вы такие сверхразумные, придумайте свой язык и говорите на нем! Неужели это так сложно?

Воспоминания полиглота

В детстве, ещё до конвенции «О запрете изобретений всем, кто не имеет докторской степени» у меня был друг, которому посчастливилось выдумать свой собственный неповторимый язык. Правда, из-за этого сверстники не хотели с ним общаться, а взрослые избегали всяческого контакта. Мне его лингвистическое изобретение показалось гениальным, так мы подружились. День за днём, подобно шаолиньскому ученику, я познавал технику языка, копировал мимику автора, вникал в особенности произношения, запоминал транскрипцию, и вскоре в мире появилось как минимум два человека, в совершенстве владеющих сложным языковым даром.

Став полиглотом, я захотел поделиться своим знанием с окружающими. Для этого я бродил по школе и выкрикивал всем ругательные цитаты, грамотно переведённые на наш новый язык. Вследствие инцидента меня вызвали к директору, где я мигом схлопотал порцию отборных нравоучений.

Оказывается, мой друг не изобретал язык, он был шепелявым, картаво говорящим заикой, и был вынужден так разговаривать. Мне еще долго потом было стыдно за то, что все это время я передразнивал больного человека.

Когда я добрался до центрального здания космодрома, миролюбивая речь врагов сменилась немиролюбивой речью друзей.

– Алекс, ты почему так долго? – негодовала Тиффани, – Мы ждем тебя полтора часа!

– Серьезно! – подхватил эстафету АБКИс, – На вашей планете время так скоротечно, что я уже постарел на несколько лет!

– Постойте, – прервал я. – У меня две новости, хорошая и плохая, с какой начать?

– С плохой, – парировал АБКИс. – Люблю счастливый конец!

– На нашу планету только что высадилась армия роботов.

– А хорошая? – испуганно произнесла Тиффани.

– О нас они пока ничего не знают.

– Сейчас узнают! – возразил АБКИс и перезарядил оба своих наплечных пулемета.

– Постой, нам нужен план, – осадил я его, пытаясь смирить пыл разбушевавшегося товарища. – Их слишком много, пойти сейчас туда и драться равноценно самоубийству!

– Хорошо, твои предложения? – угомонившись, ответил он.