Сделай что сможешь. Начало.

Я и клетки смастерил, сейчас в одной три куропатки копошатся, а в соседней пара длинноухих тусуется. Не-не, не эльфы, бойкие серые зайцы. Одного от силков на вытянутых руках вынужден был нести, он лапами сучил не хуже пропеллера, в клетке и то не сразу успокоился. Как у него сердечко выдержало, не представляю, такие горячие, когда их за уши из ловушки достаёшь, обычно от разрыва сердца умирают. А вообще из всех животинок мне за двенадцать дней попалось аж шесть зайцев, да ещё колонок заглядывал, но он прямо у меня на глазах выкрутился из силков и слинял, только хвост мелькнул.

Из лука удалось подстрелить двух жирных глухарей. Подкрадывался к ним метров на семь-восемь, с более дальнего расстояния боялся стрелять. Тут ведь нужно бить наверняка, а то, если слегка подранишь, запросто можешь стрелы лишиться, а их всего три штуки. Вон курица без головы минуты две пробегать может, а подраненный глухарь стрелу и на десяток вёрст с лёгкостью уволочёт, ищи потом ветра в поле.

Не забывал и о строительстве нашего гибрида сарая со спортзалом. Первые дни спиливал лиственницы диаметром примерно двадцать сантиметров, сучки срубал, кору с них снимал да нарезал стволы на куски. Далее волок или катил всё на поляну к землянке. Самые тяжёлые (пятиметровые) брёвна перетаскивал вместе с парнем, зашедшим к Софе за настойкой для больной матери. Он посчитал, что полдня работы – это лучше, чем несколько медяков отдавать.

Сарай я собрался ставить двойной. Половину, закрывающую вход в землянку, сделаю тёплой – и пол положу, и печку поставлю, а брёвнышки для стен возьму самые толстые. Там в отдельном загончике козу держать станем, рядом закуток для душа соорудим, за ним – туалет. В холодной части будет спортзал, рядом – хранилище для мяса и шкур, а в самом конце сарая – вход в старый погреб.

Пилить задолбался. Лиственница для дома, безусловно, хороша, но обрабатывать её у-у-у! И пилишь, и пилишь, зубья смоляными сгустками забиваются, чистишь их и опять пилишь. А силёнок-то у Мишкиного организма фиг да ни фига. Но в целом мне здесь всё же нравится, и хоть целыми днями ношусь как угорелый, но жизнью такой доволен. Не знаю уж, знахаркины настойки так сказываются или ощущения молодого тела накатили, но оптимизЬм и энтузязизЬм из меня прёт со страшной силой. Чувствую, горы могу свернуть. Надо бы узнать у Софы, зелье витаминное по утрам она для меня исключительно на травках заваривает или вместе с сушёными грибочками?

Начал задумываться о будущем. Планы пока туманные, но с ближайшими я уже определился. Необходимо к осенне-зимнему промысловому сезону основательно подготовиться. Охотником я, разумеется, оставаться не собираюсь, однако этой зимой поработать придётся. Меха – это деньги, а деньги нам в скором времени ох как понадобятся. Ещё мысля в голове сидит: Волчий ручей проверить на наличие золота. Чем чёрт не шутит, вдруг крупно разбогатеем, золотишка-то в окружающих землях хватает.

В прошлой жизни часто приходилось бывать в Сибири на золотых приисках. Вот интересно, сейчас начинаю понимать: я довольно неплохо помню, где тут, на Енисейском кряже, миллионы рублей в виде ценных металлов от глаз людских спрятанные лежат. Когда-то знакомые из золотодобывающих компаний возили по своим "кладовым", хвастали, так сказать. Видел я много крупных месторождений: и "Благодатное", и "Олимпиадинское", и "Эльдорадо". А там, конечно, охота-рыбалка. Случалось, по неделе вокруг рудников с ружьишком бродил. Вряд ли окрестности за полторы сотни лет сильно изменились.

И если не торопясь походить, внимательно посмотреть, я, наверно, смогу отыскать все места, где побывал. Значит, летом переберёмся в Енисейск и уже в городе сориентируемся, как дальше жить.

– Поздорову, братан. Отлёживаешься?

Оп-па! От неожиданности я чуть в штаны не наложил. Как этот жлобина сумел столь тихо подобраться?! Уснул я, что ли?

– Чё-то нюхлый15 ты. Выздоравливаш хоть?

Мои мысли понеслись вскачь. Ага, братан. Вполне вероятно, брат, кому ж ещё здесь бродить и о Мишкином здоровье спрашивать. Из двоих его братьев рыжий только один, и возраст сходится.

– И тебе не хворать, Гнат. Потихоньку выздоравливаю. Вот из домины стал выбираться, баба Софа на солнце лежать велела.

Слава богу, за тренировкой меня не застали, иначе вопросов было бы выше крыши.

– Кости погреть тебе надо, да-а, – он постоял, оглядывая изменения на поляне. – Знахарка-то хорошо кормит?

– Да, нынче-то с едой получше. Охотники на зиму решили остановиться, подкармливают.

– А-а... То-то смотрю, у вас амбар начат. На зиму, говоришь? Они, чё ль, Софье Марковне шкурки дают?

– Они.

– А где счас?

– Да в тайгу подались, хотели на севере лабаз сладить.

– М-м... Тута, это, Мишка... Ты бы к ним набился в содружники, тятя больно зол, домой не пустит. Нахлебником тя кличет и знахарке муки, сказал, не даст. А с охочими людьми всяко перезимуешь, и мы, ежли чё, подсобим.