Сделай это со мной снова (СИ)

Но я не могу отыскать в себе чувство страха по отношению к нему. Когда он там слетел с катушек ни с того, ни с сего — да, было страшно.

А сейчас вот… нет, не боюсь.

Я — дура?

На самом деле, первое, что мне хочется — свернуть все в Москве и уехать к отцу.

Но это будет значить, что я сломалась, да?.. А я ничерта не сломалась! Мне просто надо немного отдышаться и…

Рвано вздыхаю.

Мы где-то приземляемся. Я не узнаю мест. Вокруг особняки. Мне выносят большой бумажный стакан с горячим чаем.

Владимир отправляет меня с водителем домой.

Мы долго едем по ночной Москве.

Вот я наконец-то одна. И у меня появляется момент почувствовать себя. Челюсть болит от грубой хватки Хана. Да и тело — тоже болит. Начиная от саднящего ощущения между бедер, завершая ногой, на которую я грохнулась. И порезы, конечны… Будут синяки.

Но больше всего болит сердце. Там самый большой синяк на отбитом сердце.

Я так ждала первой любви…

А сейчас в голове крутится только одна фраза: "Нужно обязательно хоть раз в жизни полюбить, иначе вы так и будете думать, что это прекрасно"…

Я больше не думаю.

Это ужасно. Больно. Унизительно. Обезоруживающе.

Обезоруживающе, да.

Потому что даже сейчас, после всего произошедшего, единственное, что мне хочется по отношению к Хану — оправдывать. Я не позволяю себе. Ни в чем! Да и невозможно. Но хочется…

Глава 39 — Терпеть пощёчины

Умываясь, нажимаю на громкую связь.

— Я тебя слушаю.

— Просмотрели камеры — лифты, лестницы. С крыши она не спускалась, — отчитывается Назар. — Мия улетела с Даровичем, судя по всему. В это время только его вертушка забирала.

— Где была посадка?

— В "Новой Риге".

— Телефон мне его найди. Хочу поговорить.

— Ночь, Хан.

— Да мне до пиз…

— Хан! — перебивает. — Подыши.

— Огнём?

— Ты вошёл в пике, в таком состоянии проблемы не решаются. В таком состоянии они только создаются.

Вытираю лицо.

— Может, всё же выдашь мне детали, чтобы я мог эффективно решать эту ситуацию?

— Я уже сказал. Она что-то вспомнила. Мы ссорились… Ее перекрыло. Меня перекрыло.

— Ты ее ударил?

— Конечно нет! Но я был груб. И, возможно, она ударилась, когда упала. Ещё — порезалась о разбитое стекло.

— Это все не то, Хан. Ты же понимаешь о чем я.

— Я же попросил ее просто посидеть пять минут, ебанный в рот! — рявкаю, швыряя полотенце.

— Хан… Мия была напугана?

— Возможно. Да. Была.

— Женщины не ведут себя рационально, если их напугать. "Бей или беги", помнишь? Она побежала.

— Лучше бы била.

— Ты бьешь сильнее.

— Я не бил ее! Телефон Даровича мне…

— Я сам позвоню. Его охране.

Только они не скажут нихера. Моя охрана бы не сказала.

— Нет. Телефон мне. И купи у фейсов все маршруты тачек Даровича за последний час.

— Уже… Жду инфу.

Скидываю вызов.

Через пару минут приходит номер.

Засовывая сигарету в губы, набираю его.

Отвечает только со второго вызова.

— Владимир Иваныч… Доброй ночи. Арманов беспокоит.

— Доброй ночи, Алихан Русланович.

— Вы прихватили кое-что моё.

Как я буду ее выскребать у него, если он решит ее оставить? Это же война.

Гнев бьется пульсирующим комом в горле.

— В самом деле? Мне не показалось…

— И всё же. Предлагаю договориться мирно и не развязывать войну.

— Ух! Как радикально. Войну… — задумчиво.

Сжимаю челюсти, играя желваками.

— Что ж Вы так неаккуратно, Алихан Русланович?.. — с едва скрываемой подъебкой. — Кровь, ссадины…

Тебя, блять, не спросил!

— С ценными вещами нужно обращаться более трепетно. А я вижу, что ценность велика…

— Где она?

— Не знаю… — равнодушно. — Я ее в этот раз отпустил.

"В этот раз" — очень выразительно.

— Но мы подружились.

— Мило, — с угрозой выдавливаю из себя низким голосом.

— Милая, наивная, щедрая девочка, да. Я проникся.

В смысле?!

Тяжело дышу, пытаясь уловить, что он запихал в эпитет щедрая. В глазах темнеет.

— Это моя "милая, наивная, щедрая девочка", — повторяю его интонацию. — Я бы очень расстроился, если бы ее кто-то обидел. Очень.

— Кто-то, кроме Вас?

— Ну вот видите, как хорошо мы друг друга понимаем, — практически не сдерживая яда, отвечаю на выпад. — Надеюсь, у нас не возникнет споров?

— Только если судебных, — усмешка.

Всё, заебал ты!

— Мне прислать адвокатов?

За мной и киллера не заржавеет прислать, если ты ее обидел!

— Рано. Мы же ещё не воюем, верно? — с усмешкой.

— Кто знает… Всех благ.

— И Вам, Алихан Русланович.

Задумчиво стучу перебором пальцами.

Что за хуйня?!

Срываю с плечиков рубашку, роняя ещё несколько вниз.

Застегиваюсь, слепо глядя в зеркало.

К концу понимаю, что сместил на одну пуговицу.

Замираю.

Сжимая рубашку, дергаю в разные стороны, наблюдая как словно пули отлетают пуговицы.

Беру ещё одну.

Телефон звонит.

— "На громкую"!

Колонка включает дозвон.

— Одна из тачек остановилась у салона Мии, — сообщает мне начальник охраны.

Не обманул. Отпустил.

— Ясно. Машину мне…

— Водителя?

— Нет. Поеду один.

— Но…

Скидываю вызов.

Забираю с тумбы четки.

Молча перебираю их пальцем, отправляя вниз, одну за другой.

Итак…

Я пытаюсь собрать в своей взорванной башне хоть какой-то конструктивный диалог с Мией.

Всплывают фрагменты сеансов психоанализа после смерти Лилии.

Психоаналитик помогал мне тогда разобрать это.

— Ни хрена не помню дельного.