Сделай меня точно. Как репродуктивные технологии меняют мир

«У каждой женщины свой фолликулярный запас, – пишет Алеся Львова, репродуктолог клиники „GMS ЭКО“, – и мы, проводя ЭКО, не стимулируем выход из яичников бóльшего количества фолликулов. Мы стимулируем рост всех уже вышедших и позволяем им дорасти до состояния зрелых фолликулов. Таким образом, ваш фолликулярный запас в программе ЭКО не расходуется больше того, чем „запланировано природой“. И менопауза раньше времени не начнется тоже» [13].

Главный страх – канцерофобия, рождающая страшилки и демонизирующая процедуру в устном народном творчестве. Жила-была девочка, звали ее Жанна, она сделала ЭКО и умерла. Потом другая, Анастасия, – тоже ЭКО и тоже глиобластома. «Убийца звезд: может ли ЭКО привести к раку мозга» [14] – под таким названием вышел видеосюжет на НТВ осенью 2019 года [15]. Журналистка ссылается на главврача отделения нейрохирургии кельнской клиники «Золинген» Ральфа Буля. Он говорит, что «вмешательство в гормональный фон действительно может стать тем самым неблагоприятным фоном для развития рака». Следом – мнение нейрохирурга Даниэля Стейна: «Лекарства, способные вызвать множественную овуляцию, могут увеличить вероятность рака яичника в позднем возрасте. Также существует вероятность, что может быть увеличен риск рака груди или толстой кишки». В спор вступают репродуктологи. Геннадий Сухих, руководитель Научного центра имени В.И. Кулакова (где в 1986 году родился первый в СССР зачатый in vitro

ребенок), говорит, что «связывать возможность развития опухолевого процесса у молодой девушки с ЭКО неоправданно». Но можно ли верить репродуктологу, трудящемуся на благо чьего-то прибыльного бизнеса?

«Тема связи ЭКО и опухолей мозга сейчас активно поднимается в медиапространстве, но оснований для паники нет, – говорит Владимир Носов, хирург-онкогинеколог, руководитель клиники гинекологии и онкогинекологии EMC, – кроме того, Американское общество репродуктивной медицины (ASRM [16]) выпустило доклад о том, что нет никаких данных о повышении риска рака яичника в связи с ЭКО» [17].

Вопрос жизни и смерти – есть ли у ЭКО побочные эффекты, о которых молчат, – я задаю Рене Фридману. Французский профессор был в команде, успешно сделавшей первое ЭКО во Франции в 1982 году – родилась девочка Амандин. Он же первым в стране удачно перенес замороженный эмбрион. Сегодня 76-летний Фридман руководит гинекологическим и репродуктологическим отделением клиники «Фош» в Париже. «Нет никаких тяжелых побочных эффектов от стимуляции, – отвечает мне Фридман, – и лучшее подтверждение моим словам то, что во Франции это не бизнес. Государство полностью оплатит француженке до 43 лет четыре попытки ЭКО. Гормональные препараты выдадут бесплатно. Первые инсеминации начали делать в 1950-е годы: уже тогда женщины проходили гормональную терапию без осложнений. Никто не начал массово умирать от рака» [18].

У женщин, прошедших через 12 протоколов ЭКО, говорит Фридман, опасных изменений в организме не происходит – на это указывают результаты американских исследований. Однако после 12 попыток репродуктологи рекомендуют останавливаться: риск онкологических заболеваний слегка повышается, особенно у полных женщин.

Эти слова я услышала за несколько месяцев до разговора с Валерией.

СВИДЕТЕЛЬСТВО № 1

ИМЯ Валерия Любимова

ПРОФЕССИЯ

Директор по рекламе

СЕМЬЯ Замужем

МЕСТО ЖИТЕЛЬСТВА Москва, Россия

ИСТОРИЯ 20 попыток ЭКО

СТРАНЫ, ГДЕ ДЕЛАЛА ЭКО

Израиль, Украина, Россия

СТАЛА МАТЕРЬЮ В 41 год

ДОЧЬ Маша

Когда я говорю знакомым, что «репродуктологи советуют останавливаться после 12 неудач», мне тут же дают телефон Валерии. Ее голос, низкий и хриплый, невозможно забыть: так мог бы разговаривать пират из приключенческого романа, с бутылкой рома и попугаем на плече. История Валерии, вместившаяся в двухчасовой разговор, напоминает как раз такой роман с приключениями.

«Все у меня было хорошо», – говорит Валерия. Все и правда было хорошо: работа директора по рекламе и маркетингу в крупном издательском холдинге. Высокая зарплата. Замужество в тридцать лет. Муж – генеральный директор того же холдинга, на 15 лет старше. Дружная семья. Детей не планировали и «не делали специально», но, когда Лере исполнилось 35, задумались, почему их нет.