Сделка

– Он очень болен, Нат. У него бывают ужасные приступы малярии. Начинаются лихорадка и озноб. И он не может уснуть, а когда засыпает, его преследуют кошмары.

Знакомая история.

– Черт! – сказал я. – А выглядит он хорошо. Посмотри на темные круги у меня под глазами. У него и одного нет.

Моя слабая попытка развеселить ее привела к тому, что Кати едва не разрыдалась.

– У него ужасные головные боли, – продолжала она. – Ему так больно. Я хочу, чтобы Барни отложил свою поездку, но он не сделает этого.

– Так вот почему ты отказалась от участия в съемках. Ты хотела быть с ним рядом, когда ему плохо.

Она кивнула.

– Я боюсь за Барни. Я хочу быть рядом с ним, чтобы присматривать. Ему на самом деле нужно шесть месяцев для того, чтобы полностью выздороветь, Нат но он до того упрям, что и слышать об этом не желает.

– Он – хороший боксер, солнышко. Я думал, ты знаешь.

– Он очень высоко тебя ценит, Нат.

– И я высоко его ценю.

– Может, ты поговоришь с ним.

– Может, поговорю.

Она поцеловала меня в щеку.

Потом Кати улыбнулась и сказала:

– А ведь ты считал меня охотницей за золотом, правда?

– Да. Я был не прав, считая тебя охотницей.

Подошла Салли, держа под руку Барни.

– Я поймала его, когда он стращал прессу, – заявила она. – Так себя не ведут в коктейль-баре, согласен?

– Барни, мне за тебя стыдно, – промолвил я. Салли произнесла:

– Конечно, я не виню тебя. Этот мерзавец из газеты выставил на всеобщее обозрение любовную историю бедного солдата, и все пускают теперь слюни. Кстати, как они раздобыли письма? Они настоящие?

– Думаю, да, – произнес я, не вдаваясь в подробности до тех пор, пока позже мы не оказались в ее постели в маленькой, но роскошной комнате в «Дрейке».

– Так ты хочешь сказать, что некий полицейский детектив тайком взял эти письма, снял с них копии и продал той газете, которая дала за них самую высокую цену? Что же это за полицейский?

– Обычный чикагский, – сказал я. – Послушай-ка, что я тебе расскажу.

И я поведал ей о дневнике. О том, как один состоятельный клиент нанял меня для того, чтобы я изъял из дневника некие скользкие записи о нем. А также о том, как я договорился с одним сержантом полиции который за две тысячи долларов, данных моим клиентом, передал мне дневник, ставший ныне моей собственностью.

– Ты обманываешь меня, – сказала она. – Дневник Эстелл Карей у тебя?

– Он был у меня.

– Что ты хочешь сказать? Ты имеешь в виду, что передал его своему богатому клиенту?

– Не совсем.

– Тогда Друри?

– И не ему.

– Так где же он?

– Я его сжег.

– Что?

– Я сжег его. Прочитав его, я понял, что там нет никаких новых имен. Кроме тех, которые они уже встречали в записной книжке Эстелл или в других местах. Там не было никаких новых версий, ничего из того, что могло бы помочь расследованию – по моему мнению. Но чего там было в избытке – так это страстные описания мисс Карей и ее любовных похождений. Кто что с ней делал, чем, как долго, и как долго продолжались те вещи, которые были вызваны длительностью действия других, и тому подобное.

– Почему она все это описывала, как ты думаешь? Для возможного шантажа?

– Нет. Это было не в ее духе. Она была жадной, но честной по-своему. Она была грязной девчонкой в лучшем смысле этого слова. Она любила секс. Ей нравилось им заниматься. И, судя по тому, что я сегодня прочел, ей нравилось об этом писать.

– Так значит, ты сжег его.

– Я сжег проклятую вещь. Это лучше, чем увидеть его напечатанным в газетах, где они постараются представить ее еще большей шлюхой, чем она была на самом деле. К тому же жизнь десятков мужчин и женщин, которые имели несчастье понравиться ей, оказалась бы разбитой.

– Я правильно думаю, что в более ранние времена в дневнике была бы глава о Нате Геллере? – Вполне возможно. А сейчас я вполне могу поставить себя на место моего обрученного богатого клиента. Я все знаю о чарах Эстелл Карей. Поэтому я сжег эту чертовщину. Что вы думаете об этом, мисс Рэнд?

– Для тебя – Элен, – ответила она, прижимаясь ко мне. – И все, что я думаю, – это ура! Нату Геллеру. И давай посмотрим, можешь ли ты сделать со мной что-то такое, о чем стоило бы написать; после...

9

Пять детективов и Донахью в их числе были переведены на другую работу, и им было высказано порицание после скандала в газетах. Остальные четыре копа, которым предписали помогать Друри в расследовании дела Карей, были приписаны к офису следователя в качестве его «заместителей». Подобную работу мне однажды предлагал покойный мэр Сермак в качестве взятки. Я не принял подкупа по многим причинам. Не последней из них была та, что меня не устраивала компания, с которой мне предстояло работать: суровые копы, такие, как Миллер и Ланг, имевшие некоторые политические преимущества, склонялись к тому, чтобы подыгрывать следователю. Впрочем, теперь эта история уже позади.

А с нынешнего времени следователю придется довольствоваться провинциальными помощниками из графства на средства, получаемые от налогоплательщиков Чикаго в размере шести тысяч долларов в год.