Сделка обреченных

Лео поднял глаза. Лиза, как и тогда за завтраком в свой первый приезд в этот дом, заметила сверкающий в них огонек ненависти. «Кого он ненавидит? – подумала она. – Меня или все человечество?» Лео перевел взгляд на Андрея, и его губы изогнулись в подобии улыбки. Несколько секунд он разглядывал Андрея, затем вновь уперся взглядом в пол. Рахель склонилась к уху Лео и что-то сказала. Лео провел рукой по гладко выбритой щеке с красными прожилками и кивнул.

– Вы можете задать ему вопрос, – сказала Рахель.

Лиза подняла глаза на Андрея. Тот понимающе кивнул.

– Вы помните Фюрстенвальде? – спросил Андрей по-английски, стараясь отчетливо произносить каждое слово. – Вы помните людей, вышедших из вагона, в котором ехал Жан Вальдман?

Лео кивнул, не отрывая взгляда от своих сандалий, надетых на босую ногу.

– Это были гестаповцы?

Лео покачал головой и сделал знак Рахели. Та приблизила ухо к его губам и несколько секунд что-то слушала.

– Среди них были не только гестаповцы в форме, – сказала Рахель. – Но и люди в штатском.

– Хорошо ли он их разглядел? – продолжил Андрей.

Лео занервничал, замотал головой, махнул рукой и даже попытался привстать. Рахель удержала его за руку и вновь приблизила ухо к его губам.

– Он просит вас обращаться к нему, а не ко мне, – сказала она, величественно выпрямляясь.

– Простите! – Андрей приложил руку к груди. – Хорошо ли вы их разглядели?

Лео кивнул.

– Не было ли среди этих людей переодетого в военную форму или штатское платье Жана Вальдмана?

Лео замотал головой и вновь сделал знак Рахели. На этот раз он шептал долго. Лиза послала Андрею удивленный взгляд. Андрей что-то шепнул. Лиза не услышала, но по движению губ поняла: «Терпение!» Наконец Лео замолчал и отвернулся от Рахели.

– Жана Вальдмана среди этих людей не было, – сообщила Рахель. – На этот вопрос он уже отвечал руководству Еврейского агентства тогда, в тридцать пятом, когда шло расследование этого происшествия. Там, в Фюрстенвальде, Лео и его людям удалось сделать снимки тех, кто вышел из вагона. Эти снимки очень внимательно изучались.

– А где эти снимки? – выпалила Лиза.

Рахель взглянула на Лео. Тот покачал головой.

– У вас сохранились эти снимки? – спросил Андрей.

Лео мотал головой из стороны в сторону.

– Снимки не сохранились? Или вы не хотите нам их отдать?

Голова Лео продолжала двигаться со все возрастающей амплитудой. Рахель прижала его к себе, и старичок замер у нее на груди, что-то бормоча.

– Снимки сохранились, – перевела бормотание Рахель. – Но он не отдаст их вам.

– Мы не хотим их забрать. – Андрей протянул руки к Лео, словно пытаясь продемонстрировать чистоту своих помыслов. – Мы хотим на них только посмотреть.

Лео застыл и поднял глаза на Андрея.

– Честное слово! – сказал Андрей с интонацией пионера, клянущегося в верности делу коммунистической партии. – Мы ищем следы Жана Вальдмана. Вы ведь хотите, чтобы мы их нашли? Вы ведь любили Жана?

В безумном взгляде старика мелькнула осмысленная искорка. Он кивнул, потом еще раз и наконец закивал как китайский болванчик. Часто-часто. Рахель вновь прижала к себе его голову, и старичок затих.

– Где фотографии, Лео? – спросила Рахель.

Лео поднял руку и протянул палец в направлении шкатулки, стоящей на полочке у торшера.

– Мне можно открыть эту шкатулку, Лео? – спросил Андрей.

Лео кивнул. Андрей подошел к полочке и поднял крышку. В шкатулке лежали пожелтевшие фотографии. Андрей осторожно взял их, держа в вытянутых руках, вернулся к столу и принялся раскладывать снимки. На щеке он ощутил дыхание Лизы. Андрей повернул голову, и их взгляды встретились.

– Лео говорит, – услышали они голос Рахели и словно по команде повернулись к ней, – что всего из поезда вышли пять человек. Остальные ждали их на перроне. Там есть фотографии этих пятерых, которые спускаются из вагона.

– Есть, – подтвердил Андрей, беря со стола три снимка.

Лиза смотрела из-за его плеча. Фотографии были выцветшими и не очень четкими, но лица людей можно было разглядеть. Ни один из них не был похож на ее деда.

– Двое таможенников вынесли из вагона носилки с телом, – продолжала Рахель. – Носилки передали людям, стоящим на перроне, и они понесли носилки к зданию вокзала.

– Да. – Андрей отделил еще два снимка. – Вот носилки спускают из вагона. А вот их несут по перрону.

– Лео говорит, что на перроне эти люди не проронили ни звука. Они занесли носилки в отделение гестапо и заперли дверь. На перроне остался только фотограф, который делал снимки вагона Восточного экспресса. Потом из комнаты гестапо появился человек в штатском и сказал фотографу: «Гюнтер, тебя там ждут. Чего ты копаешься?» И они оба пошли к отделению гестапо. Больше он ничего не знает.

Лиза перебирала снимки, передавая их Андрею. Андрей пристально вглядывался в каждый, словно пытался запомнить. Рахель молчала. Лео раскачивался из стороны в сторону, мрачно глядя на узоры ковра. Наконец на стол лег последний снимок. Андрей поднял глаза на Рахель.

– Спасибо вам! – Он перевел взгляд на Лео. – И вам спасибо, Лео!