Сделка с профессором (СИ)

Эдману пришлось замять столь неблаговидное дело. Жандармов он убедил, что подобное больше не повторится, и взял на себя письменные обязательства следить за каждым шагом адептов и лично всех отправить по домам подальше от столицы на каникулы. Раненого медина он подлатал как мог, и вызвал доктора Хрюста. Тот провел необходимые манипуляции и сообщил, что опасности для жизни нет. Остальным оружейникам Эдман уплатил крупную сумму в качестве компенсации нанесенного ущерба, и те не стали выдвигать против адептов обвинения. Служители порядка благополучно покинули бордель, а Эдман заставил учеников при нем собрать вещи в общежитии и каждого чуть ли не за руку ввел в портал, отослав в родовые имения на попечение родственников.

Дома он едва успел принять ванну и одеться, как подошло время выезжать во дворец. Проклиная беспутных шалопаев, Эдман проверил набор заготовленных артефактов, взял трость с набалдашником в форме головы льва, решив, что она будет совсем нелишней на приеме, где всякое может случиться, и прихватив носовой платок, подаренный Сонар, спустился в гостиную.

  Беатрис ждала его, стоя у окна. В парке сгущались сумерки, пылающий багрянцем диск солнца медленно исчезал за горизонтом, первые звезды проступали на высоком чистом небосклоне и слабо сияли, дожидаясь ночной поры, чтобы засверкать в полную силу, неистовый ветер стонал, раскачивая деревья и срывая поземку с сугробов.

Завидев дайну, Эдман замер на пороге гостиной, боясь спугнуть очарование момента. Беатрис походила на сошедшую с небес юную богиню, лишь на миг обратившую свой милостивый взор на докучливых смертных. Воздушное, серебристое платье с пышной юбкой, длинными узкими рукавами, закрытым декольте и оголенной спиной, прикрытой тонкой прозрачной тканью с вышитыми на ней диковинными птицами, подчеркивало ее стройный стан, идеальную осанку, аккуратную грудь. Высокая прическа из завитых волос придавала дайне величие, украшая точно венец.

Она обернулась, и у Эдмана заколотилось сердце, норовя вырваться из груди, от взгляда ее пленительных глаз, смотревших прямо в душу.  

– Все в порядке? – спросила она.

После возвращения из академии Эдман так и не успел повидаться с ней и рассказать об адептах.

– Не переживай, – севшим голосом выговорил он. – Я уладил одну небольшую неприятность, и теперь ничто не помешает нам насладиться праздником.

Беатрис улыбнулась, но ее глаза показались Эдману печальными, и он с беспокойством уточнил:

– Тебя что-то тревожит?

– Мне не хочется идти на этот прием, – призналась Бетти. – Там будет слишком много гостей. В такой толпе не знаешь, чего ждать.

– Я буду рядом и не позволю причинить тебе вреда, – пообещал он, подходя ближе и кладя руки ей на плечи. – Ты потрясающе выглядишь, и я собираюсь весь вечер отгонять от тебя назойливых поклонников.

Бетти рассмеялась, посчитав его заявление шуткой, и даже не допуская мысли, что он может говорить на полном серьезе.

– Мы же сможем уйти после вручения наград? – с надеждой спросила она.

– К сожалению, покинуть дворец разрешат только после ухода императора, – расстроил ее Эдман. – Таковы незыблемые правила.

Беатрис вздохнула, а Эдман достал из внутреннего кармана фрака футляр и сказал:

– К твоему наряду не хватает украшений. Позволь, я помогу тебе.

Бетти кивнула, Эдман надел ей на шею изящное бриллиантовое колье-артефакт, защищающее от атакующих заклятий, и передал серьги, инактивирующие действие отравляющих веществ. Пока она застегивала замочки в ушах, он незаметно вставил в ее прическу шпильку с прозрачным кристаллом, представлявшую собой маяк для слежки.

– Так гораздо лучше, – сказал он, любуясь ее завершенным образом. – Пойдем. Карета ждет.

Императорский дворец находился в сердце Глимсбера, его окружала огромная территория, поэтому казалось, что правитель живет в уединении. Все портальные перемещения в резиденции монарха блокировались, и гостям, приглашенным на праздник, приходилось добираться до главных ворот дворцового парка в экипажах. Исключение составляли лишь иностранные вельможи, прибывшие на именины по личной просьбе императора Зигрида и получившие секретный доступ на специально отведенную для особо важных персон площадку.

Возле главных ворот Эдмана и Беатрис остановили караульные, проверили их приглашения и проводили к специальной просторной вытянутой карете, рассчитанной на десять персон, доставлявшей гостей через парк во дворец. Вместе с ними небольшой вояж совершала дородная максисса с тремя очаровательными дочерями. Девушки сидели в скованных позах и, потупив глаза долу, краснели, украдкой поглядывая на Эдмана, а их бойкая мать расписывала достоинства своих малюток с усердием коннозаводчика, нахваливающего племенных кобыл перед опытным наездником. Беатрис они в упор не замечали, стараясь даже не коситься в ее сторону, точно боялись испачкаться ненароком.