Сделка с профессором (СИ)

Старуха скривила изрезанный глубокими морщинами рот и отвернулась к окну. Но только Эдман собрался перевести дух и узнать у возницы, скоро ли будет остановка, как к нему снова пристала мединна:

– И чему же учат в подобных школах? Что вы будете преподавать?

Грузный мужчина в дорогом костюме и шелковом шейном платке, сидевший возле древней старухи, ответил за него:

– Известно чему – как побольше маны максисам отдавать да хвостом перед ними вертеть.

И толстяк загоготал не хуже самого последнего лоуна на площади в базарный день.

– Вот была у меня одна дайна… – начал было он, подбоченясь и сверкая сальной физиономией.

Но Эдман уже потерял всякое терпение, резко дернул за веревку звонка вознице, тот немного притормозил лошадей и заглянул внутрь через специальное окошко в передней стенке дилижанса:

– Чего изволите?! – крикнул он, стараясь заглушить стук колес по неровной дороге.

– Долго еще до города?! – прокричал в ответ Эдман.

– Да недалече! К полудню на месте будем!

Эдман кивнул и принялся копаться в своем портфеле, проверяя все ли  в порядке и соображая, что нужно докупить, прежде чем нанять экипаж до Камелии. Другие пассажиры последовали его примеру, спеша привести себя в порядок до приезда на конечную остановку, и разговор до самого Финара более не возобновлялся.

Ближайший к школе город оказался ничем не примечательным провинциальным населенным пунктом с мощеной широкой площадью, ратушей и зданием государственной магической комиссии, коих Эдман повидал великое множество, поэтому ему не составило труда быстро сориентироваться, найти, что было нужно, и нанять извозчика.

Сидя в экипаже, он наслаждался одиночеством, свежим воздухом, обдувавшим лицо, и мечтал поскорее оказаться на месте. Последние весенние деньки радовали ясной, солнечной погодой, запахом цветущих полевых трав, свежей зеленой листвой, и от этого в душе разливалось предвкушение новизны.

Справедливости ради, Эдману стоило признать, что поездка, изначально воспринятая им столь негативно, все же пришлась как нельзя кстати. Последние пять лет он ненавидел лето, хотя это было единственное время года, когда в его родовом имении получалось сносно жить: сырость и холод отступали настолько, насколько это было возможно в той проклятой богами низине. Но Эдман, привыкший к бесконечным разъездам, чурался оседлого образа жизни и никак не мог найти себе занятие ни в старом особняке, ни в его окрестностях.

Весь год он усердно работал в столичной академии магии и домой наведывался лишь изредка, ради поддержания порядка и проверки работы управляющего, но летом у адептов сначала была практика, а потом – каникулы, и ему волей-неволей приходилось торчать без дела в глуши и, умирая от скуки, ждать начала нового семестра.

Теперь же неожиданное предложение Вилмора позволило Эдману уехать из опостылевшего имения на целых три месяца, а кроме того, снова почувствовать себя нужным государству. Пусть он никогда никому и не жаловался на судьбу, но внутри его постоянно грыз червь разочарования и осознания собственной ущербности из-за полученного ранения и невозможности продолжать воинскую службу. Вилмор же подарил ему возможность вновь оказаться в гуще событий, хотя в существование таинственного заговора Эдман не верил ни на грош и считал свою поездку скорее перестраховкой, чем настоящим расследованием. Ну кому придет в голову похищать дайн и использовать их ману для совершения преступлений? Государственный аппарат всех жестко контролирует, да и ни о каких вероломных нарушениях законов никто не слышал, так все больше по мелочи. Но Вилмор уверен в обратном, значит, стоит его переубедить, предоставив неоспоримые доказательства беспочвенности его подозрений.

Глава 3

Дорога пошла вверх, экипаж замедлил ход, и Эдман выглянул в окно, чтобы лучше рассмотреть на вершине одного из холмов школу блаженной Камелии. Он с удивлением отметил, что даже с тракта, проходящего далеко внизу, бросается в глаза то, насколько это огромное и мрачное строение не вписывается в окружающий пейзаж. Будто неизвестный лишенный таланта архитектор поглумился над жителями долины и соорудил уродливое строение на самом значительном возвышении, надеясь на века испортить людям чудесный вид на поросшие сочной травой склоны, уходящие к горизонту.

Серые стены разноуровневых башен и зданий выглядывали из-за высокой каменной ограды с бойницами, над черепичными темными крышами торчали кривые флюгера и пустые флагштоки. Казалось, что по задумке строителей здесь должны были развеваться яркие полотнища с гербами, но хозяева этого неприятного места не имели родовых знаков отличия и не смели украшать ими шпили.