Сделка с профессором

– Адептки спасли ее, – рассказывала дальше сестра Сибил. – Чудом переправили в монастырь и успели вывести яд, но ребенок в ее чреве умирал. Амире предстояло пережить скорый выкидыш, вот только она не захотела покориться судьбе. Бедняжка так любила отца своей девочки, что мечтала увидеть, как растет ее дитя. Втайне от нас она спустилась к источнику жизни, провела древний ритуал и передала всю свою силу еще не рожденной дочери. Девочка выжила и родилась в срок здоровой, но Амира заплатила за это огромную цену. Она утратила молодость и начала стремительно стареть. Сказались последствия тяжелого отравления, да и ритуал она провела, будучи беременной, а это крайне опасно и непредсказуемо. 

Прорицательница замолчала и уставилась в одну точку перед собой, Беатрис ждала, пока та продолжит, но старуха, казалось, заснула с открытыми глазами.

– А что же ее возлюбленный? – не выдержала Бетти. – Так и не узнал, что у него родилась дочь?

Сестра Сибил вздрогнула и перевела взгляд слепых глаз на гостью.

– Он раскусил обман и прибыл в монастырь искать Амиру, – отозвалась старуха. – Но наша девочка не пожелала показаться ему в своем новом обличье и сбежала вместе с ребенком. С тех пор я не видела ее. Каждый день я взывала к созидающей энергии мира и молила ниспослать мне видение, где искать бедняжку и ее девочку, но так ничего и не увидела. С исчезновением Амиры растаяла надежда передать пророческий дар преемнице, и мне пришлось ждать, пока ее место займет кто-то другой. Уже восемнадцать лет я не могу спокойно умереть и живу лишь чаянием найти новую провидицу.

Темные губы сестры Сибил задрожали, в уголках глаз блеснули слезы, и она выдавила:

– Не так давно я наконец узрела ее. Это ты Беатрис Сонар. Ты дочь Амиры Лонгин, та самая, кому она отдала свою силу.

Бетти сидела, не шевелясь, и в немом изумлении смотрела на умалишенную старуху и не верила в то, что та несет.

– Мои родители погибли во время пожара в деревне, – отчеканила она. – Бабушка Альма спасла меня из огня и вырастила. Мы жили в кожевенной мастерской, она там убиралась за кусок хлеба и угол под лестницей. Когда мне было десять лет, бабушка заболела и умерла.

Прорицательница закрыла лицо тощими, иссохшими руками и зарыдала, громко, неистово, точно впавшая в истерику сумасшедшая. Беатрис испугалась и подскочила на ноги.

– Успокойтесь, – пробормотала она, не зная, как угомонить старуху. – Мне жаль, что я вас так расстроила.

Сестра Сибил захлебывалась слезами, вздрагивала и, казалось, ничего не слышала. Бетти набрала пригоршню воды из кувшина и обрызгала старуху. Та встрепенулась и подняла на ее свои жуткие, затянутые белесыми пленками глаза.

– Мне так жаль, что Амире довелось пережить подобное, – промолвила она всхлипывая. – Но она хотя бы увидела, как ты подросла. Это слабое утешение, но все же.

– Да перестаньте вы болтать всякую ерунду! – разозлилась Беатрис. – Говорю вам…

– Я могу доказать свои слова, – перебила ее сестра Сибил, и Бетти тут же уставилась на нее требовательным взглядом, сложив руки на груди. – У тебя хранится медальон с портретом твоей матери. Достань его.

Беатрис, пребывая в крайнем раздражении, вытащила из заплечного мешка украшение и протянула старухе. Та осторожно приняла его и сказала:

– А теперь открой шкаф. Там на верхней полке лежит овальная миниатюра. Мы как-то приютили и вылечили одного художника, и он в благодарность изобразил меня в окружении адепток ордена. Амира стоит справой стороны и держит меня за руку.

Бетти нашла картину и с тревогой вгляделась в лица изображенных девушек и женщин. Ее мама стояла возле еще зрячей и не такой дряхлой сестры Сибил и бережно сжимала ладонь прорицательницы. На ней был серый шерстяной балахон, какой все здесь носили, она счастливо улыбалась, и в прекрасных карих глазах не было той тоски, что уловил мастер, нарисовавший позже ее эмалевый портрет. В них светилась бесконечная доброта, искренность и любовь.

Миниатюра выскользнула из рук Беатрис, и она пошатнулась от навалившегося на нее потрясения. Сердце застучало в груди как одержимое, перед глазами потемнело, и она схватилась за дверцу шкафа, едва его не опрокинув.

– Осторожно! – заволновалась прорицательница. – Сядь-ка лучше за стол.

Бетти с трудом доплелась до стула и тяжело опустилась на него. Она не могла осознать все, что узнала, и пребывала в полнейшей прострации. Сестра Сибил молчала, давая ей время прийти в себя.

– Кто мой отец? – спросила Беатрис, как только справилась с захлестнувшими ее чувствами.

Прорицательница опустила голову и тихо ответила:

– Не могу тебе сказать. Сейчас не время для этого.  

 – Что? – глухо переспросила Бетти, вскинув на нее ошарашенный взгляд. – Вы обязаны назвать его имя.

– Прости, но не могу, – снова заливаясь слезами, замотала головой старуха. – Ты скоро все узнаешь, но не сейчас.

– Тогда нам не о чем больше говорить, – отрезала Беатрис и поднялась из-за стола.