Сделка с профессором

Фиби совсем ослабела после нервного срыва, и Беатрис с трудом тащила ее в лазарет, подставив плечо и закинув на себя худую, безвольную руку Эфрад. На улице окончательно стемнело, небо заволокло тучами, и невозможно было разглядеть ни луну, ни звезды. Северный ветер утих, но стало гораздо прохладнее, и Бетти ежилась и торопилась поскорее добраться до входа в лекарское крыло, чтобы немного согреться.

На ее стук в дверь никто не вышел, и Беатрис пришлось колотить что есть мочи. Только после этого раздался недовольный, сонный голос мединны Замас:

– Кто там? Что еще стряслось?

– Это Сонар! Откройте, пожалуйста! Эфрад совсем плохо!

Щелкнул замок, и на пороге появилась преподавательница в белой ночной рубашке до пола и теплой шали на плечах.

– Заходите, – буркнула она и пропустила адепток внутрь. – Веди ее в смотровую.

Беатрис доволокла последку до нужного кабинета, завела и уложила на лавку. Мединна Замас вошла следом и села возле Фиби на стул.

– Что с ней? Говори коротко и по существу.

– Вечером жаловалась, что живот болит, – начала придумывать Беатрис. – Но вроде еще ничего была. А потом ее как скрутит. Пришлось отпроситься у бонны Виклин и привести ее сюда.

Эфрад лежала, закрыв глаза, и чуть дыша, ее лицо побелело и в тусклом свете свечи выглядело как грубо вырезанная деревянная маска, жидкие волосы разметались вокруг головы и свисали вниз спутавшимися прядями, платье помялось.

– Помоги раздеть ее, – велела мединна Замас.

Они начали вдвоем стягивать с Фиби платье, но та задергалась, не открывая глаз, и принялась стонать. Чудом им удалось справиться, и преподавательница приступила к осмотру. Пощупала живот, посчитала пульс, оттянула сомкнутые веки и покачала головой.

– Странно. Живот как будто мягкий, а вот пульс совсем слабый. Она явно истощена. Ты не видела, она ела хоть что-то за ужином?

– Кажется, да, – неуверенно выдавила Беатрис, не зная, что будет правильнее сказать.

– В любом случае ей придется остаться здесь, – приняла решение мединна Замас. – Давай перетащим ее в палату. Я дам лекарства и понаблюдаю за ней.

Они подхватили Эфрад под руки, доволокли до соседнего помещения и уложили на больничную койку. В палате было темно, и только свеча в руках лекарки позволяла хоть что-то рассмотреть. Мединна Замас поставила подсвечник на прикроватную тумбочку и сказала:

– Переодень ее в чистую сорочку. Я сейчас вернусь.

Бетти принялась за дело, но последка все время мычала и отбивалась.

– Да прекрати ты! – не выдержала Беатрис и сдернула с Фиби остатки белья. – Мединна сказал переодеть тебя, а ты упираешься. Тебя в лазарете оставят сегодня, так что успокойся наконец.

– Да что там у вас?! – раздался злой возглас от окна. – Сколько можно орать?! Тихо!

Беатрис оглянулась и увидела заспанную Гренду Фулн на койке с правой стороны от Эфрад.

«Только ее мне и не хватала», – подумала она, надела сорочку на последку и укрыла ее тонким одеялом.

Мединна Замас вернулась с небольшим подносом, уставленным склянками с лекарствами.

– Подержи ей голову и открой рот, – распорядилась она.

Лекарка опустила поднос на тумбочку, откупорила флакон с темной жидкостью и вылила несколько капель Фиби на язык, та сморщилась и захныкала, так и не открывая глаз.

– Снадобье подействует через несколько минут, – сказала преподавательница. – Посиди пока с ней, а я поставлю греть воду. Мало ли понадобится. Позовешь меня, если что.

Фиби лежала, не шевелясь, Беатрис опустилась на стул возле ее постели и наконец смогла перевести дух. Нескончаемый день вымотал ее до такой степени, что ноги уже не держали, и желание поскорее оказаться в своей кровати стало почти нестерпимым. Но только она начала проваливаться в полудрему, как послышался слабый голос Эфрад:

– Прима, ты здесь?

– Да-да, – пробормотала Бетти. – Жду, когда мединна вернется.

– Ты ведь вроде из приюта? Ты помнишь свою мать? – вдруг спросила последка.

– Не помню, – нехотя отозвалась Беатрис. – Меня бабушка растила, пока не умерла. Ей не нравилось, когда я спрашивала про родителей. Кажется, они были фермерами. Оба погибли во время пожара.

Эфрад повернула к ней бледное, изможденное лицо и посмотрела потухшим взглядом.