Сдвиг

Заметив, что мужчина смотрит на нее так же пристально, как и она на него, Наз вздрогнула. Он улыбнулся. На щеках его появились ямочки. Она перевела взгляд с зеркала на него и посмотрела ему прямо в глаза.

— Последний раз, когда на меня так пристально смотрела красивая девушка, у меня на лбу было написано «D-I-M-E»[5].

Наз потянулась к бокалу, но вспомнила, что он пуст. Наживка сработала. Она отодвинула бокал и сделала движение перейти к нему. Уж выпить-то он точно не откажется!

Вблизи она чувствовала его лучше. Его «вибрации». Его энергию. Ему действительно было не по себе, но еще ему хотелось женщину. Он пришел сюда выпить, но не откажется, если вдруг подвернется случай кого-нибудь подцепить. Главное, чтобы женщина показалась ему родственной душой. Того же «замеса», как выражались битники.

Она вежливо улыбнулась, вспомнив, как давным-давно ее этому учила мать.

— «D-I-M-Е»? А может быть, это было «di me»? По-испански это…

— «Скажи мне». — Он смущенно хмыкнул. — В действительности дело было совсем в другом.

— «В другом», — насмешливо повторила она. — В таком случае «dit moi»[6].

Его речь была правильной, а по тому, как он произносил слова, она поняла, что он местный. Сорочка явно сшита на заказ, но манжеты с тусклыми серебряными запонками выглядели потертыми. То, что он принадлежал к элите, ее порадовало. Она знала этих людей. Именно они ее вырастили и использовали на трех разных континентах. Взамен она научилась манипулировать ими.

Мужчина покачал головой:

— Мне очень жаль, но эту историю нельзя рассказывать в приличной компании.

— Тогда, наверное, стоит начать с того, что ты скажешь, что пьешь, а там посмотрим.

Он поднял высокий бокал.

— Думаю, мы оба пьем джин. Я предпочитаю без тоника, он только растворяет алкоголь.

— Верно, однако газирование ускоряет усвоение, а хинин помогает бороться с малярией в какой-нибудь экзотической стране.

— Боюсь, я никогда не оказывался дальше Ньюпорта летом. — Круговым движением мужчина провел пальцем над бокалами, будто этим действием как по волшебству мог их наполнить, и бармен почти молниеносно исполнил заказ. — Моя бабка не сомневалась: хинин помогал ей справляться с подагрой. Она принимала по целой пипетке каждый вечер, но мне кажется, возбуждающее действие оказывал графинчик с вермутом, которым она все запивала. — Он покраснел так, что было заметно даже при тусклом свете. — Я хотел сказать «целебное действие»…

Наз чокнулась с ним. Они сделали по большому глотку, потом еще по одному.

— «D-I-М-Е», — напомнила Наз.

— Ладно, — хмыкнул мужчина, — сама напросилась. На процедуре посвящения в закрытый студенческий клуб от кандидатов требовалось предоставить себя в распоряжение, если ты понимаешь, о чем я, девушки-волонтерки, которую называли «монетной любовницей». Она переводила дюймы в центы, и эта цифра записывалась на лбу парня несмываемыми чернилами. Те, кто не дотягивал до пятачка, отсеивались, и в клуб их не принимали. Я оказался среди всего трех «десятицентовиков», что, если честно, меня сильно удивило, так как я не сомневался, что до этой цифры мне не хватало пары центов.

Он помолчал и добавил:

— Не могу поверить, что рассказал тебе эту историю. Я даже не знаю, что хуже: что я вообще рассказал об этом или что считал свои размеры на пару центов меньше.

Наз засмеялась.

— Наверное, мне стоит рассказать, сколько конфет можно купить на восемь центов или девять… — Она осеклась и покраснела еще больше собеседника, а тот замахал руками, как утопающий.

— Бармен! Совершенно очевидно, что для такой беседы нам надо еще выпить.

— А теперь скажи, — попросила Наз, когда их бокалы были снова наполнены, — что тебя так расстраивает?

— Я, хм… — Мужчина нахмурил лоб, стараясь сообразить, что Наз имела в виду. — Мне надо представить научному руководителю первую главу своей работы завтра после обеда.

— Для студента ты что-то староват.

— Это для докторской степени.

— Значит, вечный студент! И сколько страниц надо выдать?

— Пятьдесят.

— А сколько осталось написать?

— Пятьдесят.

— Понятно, — рассмеялась Наз. — Теперь я понимаю, почему у тебя в районе бровей наблюдается, хм, некоторая нахмуренность. А о чем докторская?

— Ради Бога! — отмахнулся мужчина. — Может быть, настало время познакомиться?

— Ой, извини. Наз. В смысле… — Она запнулась, решив, что прозвища недостаточно. — Наз Хаверман, — продолжила она, протягивая руку. — Назанин.

Пальцы мужчины были прохладными от бокала.

— Назанин, — повторил он. — Это… персидское?

— Очень хорошо! Обычно думают, что я из Латинской Америки. По материнской линии, — добавила она гораздо тише.

— Похоже, все не так просто.

Наз грустно улыбнулась и хотела сделать глоток, но бокал был снова пуст.

— А ты не сказал, как тебя зо…

— Чандлер. — Он сжал руку так сильно, что она почувствовала, как на кончиках пальцев бьется пульс, только не поняла чей: ее? его? — Чандлер Форрестол.