Сдвиг

Охранники Сэма Джанканы не просто обыскали Мельхиора: они задрали ему рубашку, чтобы убедиться, что на нем нет микрофона, заставили снять ботинки, ощупали подкладку на шляпе, проверили содержимое бумажника. Они даже сняли колпачок с ручки и поцарапали пером по бумаге, проверяя, действительно ли это ручка, и оставили ее себе. Убедившись, что он чист, они пропустили его в личные покои Джанканы.

— Я не забуду забрать ручку, когда буду уходить, — предупредил Мельхиор охранников и, повернувшись, прошел в кабинет главаря чикагской мафии.

Мельхиор, еще не оправившись от столь бесцеремонного личного досмотра, прошел к столу, за которым сидел Джанкана, никак не отреагировавший на появление гостя. Это был худощавый и франтоватый мужчина с продолговатым лицом и ямочкой на остром подбородке. Мельхиор раньше видел его только на фотографиях в неизменных темных очках и широкополой шляпе, скрывавшей лысину, но сейчас благодаря массивной роговой оправе очков он походил скорее на бизнесмена, чем на сердцееда. Кроме продолжительной связи с Филлис Макгуайер из знаменитого трио «Сестры Макгуайер» он встречался с Джудит Кэмпбелл, которая как раз в то время крутила роман с Джеком Кеннеди после своего разрыва с Фрэнком Синатрой. Тогда еще кандидат в президенты, Кеннеди искал возможность заручиться поддержкой избирателей Чикаго, и, по слухам, его любовница помогла заключить сделку с тем самым человеком, который сейчас сидел за столом. Однако даже безупречно сшитый костюм не мог компенсировать уличного жаргона, на каком изъяснялся Джанкана.

— Итак. Что за придурок доставал всех кидал, авторитетов, шлюх и сутенеров Чикаго в поисках Момо Джанканы?

Перед письменным столом — как и в кабинете Дрю Эвертона — стояло кресло, но Мельхиор садиться не стал. Он знал, что вольность, которую он позволил себе, чтобы досадить Эвертону, здесь не пройдет.

— Меня зовут Мельхиор, — представился он, удержавшись, чтобы не добавить «сэр».

Джанкана махнул рукой, будто прогоняя назойливую муху.

— Я не спрашивал, как тебя зовут. Я это знаю. Я спрашивал, кто ты такой.

— Я работаю на ЦРУ. Два последних года провел на Кубе.

Джанкана раздул ноздри и разочарованно выдохнул:

— Ты тратишь мое время, мистер Безмозглый Мельхиор из чертова Центрального разведывательного управления или чего там еще. Кто ты такой и за каким хреном хотел меня видеть?

Мельхиор машинально стал нащупывать пулевое отверстие под лацканом — оно действовало на него успокаивающе. Однако хотя и этот пиджак принадлежал мертвецу, но убил его он сам и специально позаботился о том, чтобы на пиджаке не осталось никаких отличительных примет. Мельхиор понимал: здесь он должен взвешивать каждое слово, прежде чем произнести его.

— Дело вот в чем, мистер Джанкана. Я знаю, что вы помогли Джеку Кеннеди победить на выборах в шестидесятом, и я знаю, что последние пару лет вы помогали Конторе убрать Фиделя Кастро. Я знаю также, что вы чувствуете себя обманутым, поскольку Бобби Кеннеди по-прежнему пытается засадить вас за решетку, несмотря на деньги и связи, которые вы использовали во благо его семьи из лучших побуждений.

На лице Джанканы не дрогнул ни один мускул, но на этот раз он выдержал паузу, прежде чем открыть рот.

— Слушай, ты считаешь, что много знаешь, — сказал он. — Я могу добавить к твоему списку много всякого дерьма. У меня есть письма на официальных бланках ЦРУ, в которых Лаки Лучиано благодарят за помощь в борьбе против коммуняк в Италии и Франции после войны. У меня есть фотографии, на которых агенты Конторы перевозят героин из Юго-Восточной Азии в Сан-Франциско, чтобы финансировать борьбу своей частной армии против Вьетконга. И у меня есть уникальная коллекция сувениров — сигары, начиненные взрывчаткой, ручки с цианидом и пара штук, похожих на плесень, к которым я даже не хочу приближаться. Все они изготовлены в Лэнгли специально для нашего общего друга по другую сторону Флоридского пролива.

Мельхиор ответил не сразу, а чуть помедлив, чтобы обдумать услышанное. Слова Джанканы звучали все также враждебно, но тональность речи его изменилась. Босс мафии почувствовал любопытство. И он забрасывал удочку, чтобы выяснить, как далеко зайдет Мельхиор в своих откровениях.

Мельхиор сделал глубокий вдох. У него была всего одна попытка.

— Я был в Италии в сорок седьмом. Тогда мне было семнадцать. Я так понравился Лаки, что он даже хотел выдать за меня свою дочь. Я провел девять месяцев в Лаосе, собирая деньги для той самой частной армии, о которой вы упомянули. Я провел два года на Кубе, куда меня послали с той самой начиненной взрывчаткой сигарой для Кастро. Я здесь не для того, чтобы выдвигать какие-то обвинения, мистер Джанкана. Я здесь, чтобы предложить свою помощь.

Мельхиор не хотел бы иметь Джанкану в качестве партнера по покеру. Во время его монолога лицо мафиози не отразило абсолютно никаких эмоций. Он просто сидел, откинувшись в кресле из дорогой черной кожи, и едва заметно улыбался. Это была опасная и обезоруживающая улыбка — этакое гипнотическое раскачивание кобры перед смертельным броском.

— Сицилиец?