Сдвиг времени по-марсиански

«Значит он мертв», — подумала Юлиана.

Она сложила газету.

И не только это узнала она — у них не было ее настоящего имени, они не знали, кто она, и вообще ничего о ней.

Теперь уже не такая взволнованная, она поехала дальше, пока не нашла подходящую гостиницу. Здесь она получила номер и занесла туда багаж, вынув его из автомобиля.

«Теперь мне не нужно спешить, — сказала она себе. — Я могу даже подождать до вечера и только тогда пойти к Абендсену. В этом случае мне представиться возможность надеть мое новое платье. В нем просто не полагается показываться днем — такие платья надевают только в сумерки. И я могу спокойно закончить чтение книги».

Она расположилась поудобнее в номере, включила радио, принесла из буфета кофе, взобралась на тщательно застеленную кровать со своим новым, нечитанным, чистеньким экземпляром «Саранчи», купленным в книжном киоске отеля в Денвере.

Не выходя из номера, она дочитала книгу к четверти седьмого.

«Интересно, добрался ли до ее конца Джо? В ней так много такого, что он вряд ли понял, что хотел сказать Абендсен этой книгой? Ничего о своем выдуманном мире. Разве я единственная, кто понимает это? Держу пари, что я права: никто больше не понимает „Саранчу“ чем я — они только все воображают, что понимают по-настоящему».

Все еще слегка потрясенная, она уложила книгу в саквояж, надела пальто, вышла из мотеля, чтобы где-нибудь пообедать.

Воздух был очень чист, а вывести и рекламы Шайенна как-то по-особенному волновали ее.

Перед входом в один из баров ссорились две хорошенькие черноглазые проститутки-индианки.

Юлиана остановилась посмотреть.

Тучи автомобилей, огромных, сверкающих, проносились мимо нее по улицам, все окружающее дышало атмосферой праздности, ожидания чего-то, глядело в будущее куда охотнее, чем в прошлое, с его затхлостью и запустением, с его обносками и выброшенным старьем.

В дорогом французском ресторане — где служащий в белом кителе заводил на стоянке автомобили клиентов, и на каждом столе стояла зажженная свеча в большом бокале для вина, а масло подавалось не кубиками, а набитое в круглые белые фарфоровые масленки — она с нескрываемым наслаждением пообедала, а затем, имея еще массу свободного времени, медленно прогулялась к своему отелю.

Банкнот рейхсбанка у нее почти уже не осталось, но она не придала этому значения.

Это мало ее заботило.

«Он поведал нам о нашем собственном мире», — подумала она.

Она отперла дверь своего номера.

«Об этом самом мире, который сейчас вокруг нас».

В номере она снова включила радио.

«Он хочет, чтобы мы увидели его таким, каким он является на самом деле. Я вижу его, и с каждым мгновением многие другие начинают прозревать и видеть его».

Вынув из коробки голубое итальянское платье, она тщательно разложила его на кровати.

Оно ничуть не было испорчено.

Все, что нужно было сделать — это самое большее, хорошенько пройтись щеткой, чтобы убрать приставшие ворсинки.

Но когда она открыла другие пакеты, то обнаружила, что не привезла из Денвера ни одного из своих шикарных полубюстгальтеров.

— Ну и черт с ними, — сказал она.

Она погрузилась в кресло и закурила сигарету.

Может быть, она сможет надеть его с обычным лифчиком?

Она сбросила кофту и юбку и попробовала надеть платье.

Но бретельки от лифчика были видны, и к тому же торчали его верхние края, поэтому она отбросила эту мысль.

«А может быть, — подумала она, — пойти вообще без лифчика?»

Такого с ней не было уже много лет.

Это напомнило ей былые дни в старших классах школы, когда у нее были очень маленькие груди. Это даже очень беспокоило ее тогда.

Но потом, по мере взросления и занятий дзю-до, размер груди дошел у нее до тридцатого номера.

Тем не менее, она попробовала надеть платье без бюстгальтера, встав на стул в ванной, чтобы видеть себя в зеркале аптечки.

Платье сидело на ней потрясающе, но, боже милостивый, слишком рискованно было его так носить.

Стоило ей только пригнуться, чтобы вынуть сигарету или отважиться на то, чтобы выпить — и могла случиться беда.

Булавка!

Она могла бы надеть платье без лифчика, собрав переднюю часть булавкой.

Вывалив содержимое своей коробки с украшениями на кровать, она стала раскладывать броши и сувениры, которыми она владела долгие годы.

Некоторые подарил ей Фрэнк, некоторые — другие мужчины еще до замужества.

Среди них была и одна, которую купил ей Джо в Денвере.

Да, небольшая серебряная булавка в виде лошадиной головы, из Мексики.

Вполне подойдет.

Она нашла и нужное место, где следовало заколоть, так что в конце концов она все-таки сможет надеть это платье.

«Я сейчас рада чему угодно», — подумала она.

Произошло так много плохого, так мало осталось от прежних замечательных планов и надежд.

Она энергично расчесала волосы, так что они начали потрескивать и блестеть, и ей осталось только выбрать туфли и серьги.

Затем она надела пальто, взяла с собой новую кожаную сумочку ручной работы и вышла из номера.

Вместо того, чтобы самой ехать на своем старом «студебеккере», она попросила хозяина мотеля вызвать по телефону такси.

Пока она ждала в вестибюле мотеля, ей неожиданно пришла в голову мысль позвонить Фрэнку.