Secretum

– Ты же сам слышал, что сказал Мальтиец. Кьяварино работает на Немца. А Немец связан, как я тебе рассказывал, с черретанами, – пояснил он и кивнул в направлении террасы на Кампо ди Фиоре. – Микроскопное ружье было предназначено для Немца. На Пьяцца Навона ночью спит много настоящих попрошаек, но и много черретан. К одному из них и пошел Кьяварино.

– Значит, к тому, который меня чуть не убил, – воскликнул я, вспомнив крик Сфасчиамонти, увидевшего, что перед ним не Кьяварино.

– Конечно. Они встретились за фонтаном. Потом черретан наметил нас и бросился наутек. Мы погнались за ним, думая, что он – Кьяварино. Но я-то знаю его – он выглядит совсем иначе: высокий, светловолосый и с разбитым носом. И он не слеп на один глаз, как тот монстр, которого мы преследовали.

«Итак, я рисковал своей жизнью совершенно напрасно, – думал я, снимая грязную одежду и кое-как смывая с себя грязь, – кто знает, где теперь подзорная труба Атто, не говоря уже о его бумагах». У меня болели все кости от удара о навозную кучу, хотя навоз был свежим и довольно мягким, поскольку был смешан с соломой.

Кроме того, меня грызло сомнение. Мальтиец не знал, что такое подзорная труба и, возможно, никогда не видел микроскопа, еще более необычного аппарата. Даже Кьяварино не представлял себе, что это за приборы и как они называются, ведь он перепутал их.

– А откуда вы знали, что речь идет о микроскопе? – спросил я сбира, показав на сверток с обломками прибора.

– Что за вопрос: тут ведь написано!

Он развернул сверток и показал мне деревянную ножку микроскопа, на которой была прикреплена металлическая пластинка, вставленная в симпатичную деревянную рамку:

«MACROSCOPIUM НОС

JOHANNES VANDEHARIUS

FECIT

AMSTELODAMII MDCLXXXIII»

«Микроскоп сделан в 1683 году в Амстердаме Йоханнесом Вандерхариусом»,[33] – перевел я.

Сфасчиамонти был прав, там все было написано, и эти немногие простые латинские слова мог понять даже сбир.

– Кто бы мне объяснил, как из этого микроскопного ружья можно стрелять, если ствол закрыт стеклом, – ворчал он про себя, явно не желая смириться с тем, что микроскоп не является оружием.

Сбир пошел в лавку к старьевщику и быстро вернулся с полотенцем, рубашкой и старыми, но чистыми штанами для меня.

Я все еще пребывал в смятении от стремительного развитие событий и выпавших на мою долю телесных испытаний, поэтому только сейчас, вытираясь полотенцем и влезая в одежду, вспомнил, что так и не рассказал своему напарнику, что ответил мне черретан, когда я пригрозил ему именем дер Тойче. Он дал какой-то загадочный ответ, который я услышал чудом, уже падая вниз.

– Ты сказал: дер Тойче тебя убьет… Ты что, рехнулся?

– А что? Я просто пытался спасти свою жизнь.

– Да, конечно, черт возьми, но ты сказал сообщнику Немца, что главарь банды его прикончит… Немец очень опасен. Твое счастье, что ты поступил так только ради своего спасения.

– Вот именно, и поэтому я хочу точно знать, что означает ответ черретана. Может быть, он пригрозил, что непременно выследит меня.

– Скажи точно, что он тебе сказал.

– Я не понял, это была какая-то бессмысленная фраза.

– Вот видишь? Это был действительно черретан. Он говорил с тобой на воровском жаргоне, на ротвельше.

– На чем?

– На языке преступного мира.

– А что это такое, воровской жаргон?

– О, намного больше. Это настоящий отдельный язык. Его знают только черретаны, это их изобретение. Он придуман для того, чтобы они могли говорить между собой при посторонних, а те бы их не понимали. Им пользуются и воры, и всякие попрошайки.

– Тогда я понял, что вы имеете в виду. Я знаю, что эти мошенники говорят «идет хорек» или «бос дихь»,[34] когда приближается стражник.

– Да, но эти вещи знают все. Например, хертерих означает нож, а шпетлинг – скупщик краденого. Из языка евреев тоже известны многие слова: если я говорю о чем-то, что это шофель, то ты точно знаешь, что это несправедливо. Но есть и более трудные выражения: что, к примеру, говорит тебе такая фраза: «айн брегер рунцт гальхунд ганхарт»?

– Абсолютно ничего.

– Ну конечно, ведь ты не знаешь, что брегер на ротвельше означает «нищий, попрошайка», рунцен значит «обгадить, обмануть, надуть», а галхь и ганхарт можно перевести как «поп» и «дьявол».

– Ага, значит «нищий надует и попа, и черта», – сообразил я, удивляясь загадочности этого короткого предложения, которое как нельзя лучше подходило черретану.

– Это всего лишь один пример. Я знаю его только потому, что мы, сбиры, научились кое-чему. Но все равно этого мало. Черретан сказал тебе непонятное слово, так ведь?

– Если меня не обманывает память, что-то вроде «третрют-регнер, треблютрегнер, трелютрегнер» или нечто подобное.