Седьмая чаша

— Мастер Шардлейк! — снова позвал меня Харснет, уже более нетерпеливо.

— Иду! — откликнулся я, продолжая с горечью думать о несчастном ребенке.

Я догнал Харснета и Барака, которые успели спуститься вниз по улице и стояли, глядя на церковь.

— И откуда только он пронюхал про шлюху Ярингтона? — вздохнул Харснет. — Я допрошу девчонку и этого слугу так, что им мало не покажется, но вряд ли они знают что-то еще. А что с мальчишкой?

— Он никому не рассказывал про Абигайль. Я сказал, что зайду завтра, когда он успокоится. Бедняга останется без места и крова над головой. Я обещал подыскать ему какую-нибудь работу.

Коронер с любопытством посмотрел на меня.

— Где?

— Пока не знаю.

— Надеюсь, вам это удастся, иначе из него вырастет еще один нищий, который будет голодать на улицах и пугать добрых людей. — Он покачал головой. — Как бы мне хотелось, чтобы им помогли и привели их к Господу!

От недавнего гнева Харснета не осталось и следа.

— Мой друг Роджер незадолго до смерти начал собирать пожертвования среди адвокатов, чтобы создать больницу для бедных.

— Это очень хорошо, очень правильно, — сказал коронер. — Неплохо было бы привлечь к этому благородному делу и священнослужителей. Бедняки начисто лишены страха Божьего. Я много раз сталкивался с этим, выполняя свои обязанности.

— Неудивительно. Ведь они отверженные.

— Такими же были Христос и его последователи. Но у них была вера.

— Они думали, что скоро настанет новый мир.

— Он непременно настанет. — Харснет улыбнулся. — Прошу прощения за свою недавнюю вспышку. Вы все же придете ко мне на ужин завтра вечером?

— Обязательно.

— Интересно, была ли у Ярингтона семья? Впрочем, я выясню это у слуги.

Из дома вышли стражники. За ними, едва переставляя ноги от ужаса, плелись Тоби и Абигайль.

— Я должен идти с ними, — бросил Харснет, быстро поклонился и пошел прочь.

— Не завидую я им, — пробормотал Барак, когда задержанных увели.

Глава 25

Мы с Бараком возвращались на Канцлер-лейн. Я едва тащился от усталости, руку в том месте, где были наложены швы, дергало от боли.

— Когда вернемся, нужно будет поспать хотя бы несколько часов, — проговорил Барак, который, судя по его виду, умаялся не меньше моего. — Завтра у нас дел невпроворот. Утром в суде слушается дело Адама Кайта, потом вместе с Харснетом — в Смитфилд, потом — к настоятелю.

При мысли о дне, который нас ожидал впереди, он застонал.

Некоторое время мы шли молча.

— А этот бедолага Ярингтон был тот еще кобель? — спросил Барак.

К нему вернулось его обычное насмешливое настроение. Наверное, это было вызвано тем, что он вновь столкнулся с обычной человеческой слабостью после того ужаса, свидетелями которого мы стали в церкви.

— Да, и убийца откуда-то узнал об этом.

— Откуда?

— Понятия не имею, но если мы это выясним, то сумеем его поймать.

— Что он предпримет дальше?

— Откуда мне знать! Харснет правильно говорит: пятое пророчество очень туманно.

— Как вы думаете, что скрывают эти люди — Локли и настоятель? Они ведь явно чего-то недоговаривают!

— Вот это нам завтра и предстоит выяснить.

— А может, они члены какого-нибудь тайного общества содомитов? В монастырях этих мерзких тварей хоть пруд пруди.

— Я не знаю, но по Локли этого не скажешь. Не похож он на… одного из этих.

— С этой публикой ни в чем нельзя быть уверенным наверняка.

— Ты обличаешь грехи столь же пламенно, как и Харснет.

Барак ухмыльнулся.

— Только те из них, которые не привлекают меня самого. А остальные почему бы и не поругать?

Наконец мы дошли до Канцлер-лейн. За одним из окон горела лампа. Орр, наш охранник, был начеку.

— Завтра я первым делом пойду повидаться с этим мальчиком, Тимоти, — устало сказал я.

— А что, если ночью он сбежит?

— Не сбежит. Говорю же тебе, ему нужно новое место.

— Вы что же, это место для него из пальца высосете?

— Есть у меня одна идея. Я его не подведу. Идем, я слишком устал, чтобы разговаривать. Нам нужно отоспаться, иначе завтра у нас будет двоиться в глазах.

Когда мы дошли до дома, я попросил Барака разбудить меня на рассвете, а затем обессиленно поднялся по лестнице в свою спальню. Несмотря на усталость, сон не приходил. Я и так и сяк крутил в голове обстоятельства ужасной смерти Ярингтона, сопоставляя ее с другими и пытаясь найти в них общие черты. Наконец я выбрался из-под одеяла, набросил плащ поверх ночной сорочки и зажег стоявшую на столе свечу из пчелиного воска. Спальня наполнилась желтым светом, и от этого мне стало как-то уютнее.