Седьмая чаша

— А я всегда считал вас верующим. То, как усердно вы следуете всем правилам, блюдете нормы этики… Я думал, что вы — один из этих… праведников.

— Нет.

— Тогда почему же вы помогаете мне? Ведь вы меня ненавидите. Я причинил вам много неприятностей, потому что вы всегда смотрели на меня не как на человека, а как на… вошь.

На мгновение в его взгляде вспыхнула злая искорка.

— Но ведь вы все же человек, а не вошь.

Билкнэп, казалось, задумался, прикусив губу длинными желтыми зубами. Наконец он сказал:

— Священник может не успеть… вовремя. А вам я, по крайней мере, успею рассказать про один свой грех, про то, что я совершил. Я, правда, не знаю, почему он просил меня об этом…

— Я вас не понимаю, Билкнэп. О чем вы толкуете?

Он закрыл глаза.

— Это случилось две недели назад, после того как вы посрамили меня в ходе процесса по иску болотного коттера. На следующий день ко мне в контору пришел человек. Его зовут Колин Фелдэй.

Билкнэп сделал паузу, чтобы отдышаться.

— Он — поверенный и занят тем, что слоняется по вестминстерскому убежищу, подыскивает подходящих клиентов и приводит к барристерам. В частности, ко мне. Он не отличается особой порядочностью и вам бы наверняка не понравился.

Билкнэп попытался рассмеяться, но хриплые звуки, вырвавшиеся из его груди, больше напоминали кашель. Глаза больного снова расширились от страха и боли.

— Он сказал мне, что у него есть клиент, который готов заплатить хорошие деньги за информацию о вас.

— Какую именно информацию?

— Любую. О ваших привычках, о том, где вы живете, даже о том, что вы за человек. И о вашем помощнике Бараке. Я сказал ему, что вы — надутая свинья и ненавидите весь свет из-за того, что горбаты. Я также сообщил, что вы очень упрямы и настойчивы в работе, прямо как какой-нибудь фокстерьер. И что вы не дурак.

Он снова попытался засмеяться.

— О нет, далеко не дурак!

Я смотрел на Билкнэпа, а в голове вертелось: это был убийца, не иначе. Так вот как он разузнал про меня! И поверенный, приходивший к Билкнэпу, написал под его диктовку письмо Роджеру.

— Кто клиент этого Фелдэя? — резко спросил я. — Как его зовут?

— Фелдэй сказал, что не может назвать его, но заверил, что он желает вам зла. Этого для меня было достаточно.

В глазах Билкнэпа горела злость. Его исповедь была вызвана отнюдь не раскаянием, а только диким страхом перед лицом смерти.

— Я имею все основания думать, что клиент Фелдэя убил пятерых человек, — проговорил я. — Я охочусь на него, а он с недавних пор охотится на меня. Недавно он ранил меня в руку и зверски избил жену Барака.

Глаза Билкнэпа скользнули в сторону.

— Я этого не знал, и моей вины в этом нет.

Я невесело улыбнулся. Передо мной вновь был тот самый, прежний Билкнэп, и в этот момент я понял: он не умрет.

— Где живет Фелдэй?

— Снимает какую-то конуру рядом с собором на Эддл-Хилл.

— Я пришлю к вам Гая, — тихо проговорил я, — и позабочусь о священнике.

Билкнэп слабо кивнул, не открывая глаз. Признание лишило его последних сил, и, может быть, после него он не мог смотреть мне в глаза. Я вышел, бесшумно притворив дверь.

Дороти все так же сидела в кресле у огня. Маргарет — на стуле, напротив нее. У обеих женщин был усталый вид.

— Маргарет, — сказал я, — не могла бы ты вернуться к больному и побыть с ним. Если бы тебе удалось влить в него хоть немного жидкости, это было бы хорошо.

— Он умрет? — напрямик спросила Дороти после того, как служанка вышла из гостиной.

— Не знаю. Сам он думает, что умирает. Я привезу к нему Гая, но Билкнэп хочет и священника, чтобы исповедаться.

Дороти безрадостно усмехнулась.

— Билкнэп никогда не производил на меня впечатления религиозного человека и тем более приверженца старой веры. И вообще чего угодно, кроме набивания собственных карманов.

— Мне кажется, для него это что-то вроде страховки. — Я покачал головой. — Он вообще очень странный. Говорят, где-то в его конторе спрятан большущий сундук с золотом, но при этом у него нет ни жены, ни друзей. Только враги. Любопытно, что сделало его таким?

Дороти пожала плечами.

— Кто знает! Будем надеяться, что он выживет. Я не хочу, чтобы здесь еще кто-нибудь умер. И спасибо, что пришел, Мэтью. — Она улыбнулась. — Мы с Маргарет не знали, что делать. Как-то не подумали.

— В этом нет ничего удивительного. Обстоятельства застали вас врасплох.

Дороти встала с кресла.

— Позволь, я хотя бы накормлю тебя ужином. Готова спорить, что сегодня у тебя маковой росинки во рту не было.

— Нет, мне нужно срочно заняться кое-какими делами.

— Это как-то связано с убийствами?

— Да, появился новый след.

Дороти подошла, взяла меня за руку и посмотрела на нее.

— Тебе пришлось пройти через столько всего! Ты выглядишь более усталым, чем обычно.

— Мне кажется, что мы, возможно, уже недалеко от разгадки.

— Когда я увидела этого Билкнэпа — белого как полотно, лежащего на пороге моего дома, — я невольно вспомнила мертвого Роджера.

Она неожиданно расплакалась и закрыла лицо руками. Позабыв обо всем, я обнял ее и прижал к себе.

— О Дороти! Бедная Дороти!