– Когда наши дети плохо себя ведут, родители грозят, что их заберут беллегерцы. Дети этого боятся больше порки. Беллегерцы – самая страшная для них угроза. Мы сражаемся только для самозащиты. Мы процветали до того, как Беллегер попытался отнять у нас то, что принадлежало нам. И мы снова будем процветать, когда Беллегер перестанет существовать.
Принц Бифальт сжал зубы, чтобы не закричать.
И он не знал, что ответить.
Прикусив губу, принц промолчал. Он скрестил руки на груди, показывая тем, что не потянется за оружием. Что еще ему оставалось сделать? Пугают детей, значит? Он хотел тут же убить амиканца. Хотя бы попытаться. Если он поторопится, то может успеть, прежде чем магистр Раммидж прибьет его самого. Но в таком случае его поиски окончатся кровавой безрассудной резней. И его народ лишится последней надежды.
Амиканец не удостоил принца нового взгляда. Отвернувшись, он повел сына короля Аббатора дальше, вверх по лестнице и по залам замка. Этот переход позволил принцу Бифальту отдышаться и успокоиться – не поддаваться влиянию слов амиканца, – прежде чем они дойдут до места.
Неожиданно они оказались перед дверным проемом без дверей или служителей. За порогом располагалась комната раза в два больше той, в которой помещался принц. Комната была ярко освещена, но не факелами и не лампами. Поперек двускатной крыши шел ряд окон, наполнявших пространство утренним светом. В одной из стен были еще окна, через открытые ставни которых виднелись замковые укрепления. После нескольких дней, проведенных в закрытых помещениях, от такого количества солнечного света у принца Бифальта зарябило в глазах.
Проморгавшись, он начал разглядывать комнату.
Из мебели в ней были только длинный стол на козлах, похожий на те, что стояли в столовой, более дюжины высоких табуретов, как попало расставленных между столом и принцем, а напротив – с той стороны стола – массивное кресло, такое тяжелое, что казалось, его невозможно было бы сдвинуть с места. Стол покрывало беспорядочное нагромождение книг и свитков – томов в десять, а то и более вышиной. Книги валялись и повсюду в комнате, словно их отбрасывали в сторону. Без всякого видимого порядка стопки перевязанных тесемкой бумаг перемежались с томами в изящно украшенных кожаных переплетах. Книжки размером не больше ладони лежали вместе с фолиантами, открыть которые было бы не под силу ребенку.
Глубоко в кресле, так, что над книжным беспорядком виднелись только его голова и плечи, сидел старик с длинными волнистыми волосами и густой бородой. И волосы, и борода были белы, как белы были и бельма, закрывавшие его глаза. Он был слеп, как летучая мышь.
– Беллегерец, – без околичностей объявил генерал, – это архивариус Последнего Книгохранилища. Магистр Марроу.
Не сказав больше ни слова, амиканец развернулся и вышел из комнаты.
Принц не мог отвести глаз от заклинателя. Он совсем позабыл о своем противнике. Он забыл об учтивости. Вся дипломатия вылетела из его головы.
– Марроу? – неуверенно спросил он. –
– Принц Бифальт. – Слепец обернулся на голос своего посетителя, словно точно зная, где тот стоял. – Вот и вы наконец. И я очень рад приветствовать вас у себя.
Интонацию, с которой он это произносил, трудно было разобрать: в ней переплелись нотки дружелюбия, мягкости и вместе с тем вспыльчивости и приближающегося гнева. А выражение его слепого, наполовину скрытого бородой лица, было непроницаемым.
– Гексин Марроу – это мой дед в шестом колене. Но не архивариус. Слишком был занят своим исследованием да написанием книг. Я Сирджан Марроу. Я присматриваю за его наследием. Помимо всего прочего, конечно.
Возьмите стул. Отдохните и успокойтесь. Я отсюда чувствую ваш страх. У вас скоро ноги начнут дрожать.
Заклинатель был прав. Каждый мускул принца Бифальта напрягся. Сирджан Марроу, хранитель книг – двери к будущему Беллегера, к благу или ко злу. С трудом пытаясь собраться с мыслями, принц сел. К счастью, табурет оказался достаточно высоким, чтобы видеть архивариуса. Принц не мог отвести от него глаз.
Никто из обитателей замка не называл его по имени.
Кивнув принцу, магистр Марроу спокойным голосом произнес:
– Вы хотели поговорить со мной.
Принц Бифальт пытался справиться с мятущимися мыслями. «Осторожность, – напоминал он себе. – Скрытность». Он встретился лицом к лицу с человеком, одно слово которого могло стереть его с лица земли. С человеком, который уберегал его от смерти для того, чтобы как-то использовать. С человеком, который не заслужил доверия. От принца здесь требовались умения дипломата, не воина. Он не хотел повторить ошибку, сделанную им в повозке Сета Унгабуэя.
Но не в природе принца было изворачиваться и хитрить. Он мог быть только тем, кем он был.
Стараясь изо всех сил, он ответил:
– Я так понимаю, магистр, это