Седьмая ночь

Мурад и девушка спустились с тротуара на четыре ступени и вошли в распахнутую узкую одностворчатую дверь бара. Было тихо, в углу сидела компания из двух девушек в черных вечерних платьях, слишком, может быть, роскошных для такого места, и мужчины в безрукавке поверх желтой рубашки и жокейской шапочке. Когда они вошли и направились к столику в другом конце небольшой комнаты, мужчина поднялся из-за стола и направился к пианино, присел за инструмент и начал тихо играть, будто в честь новоприбывших. Но он даже не смотрел в их сторону, а девушки, бросив мимолетный взгляд на вошедшую парочку, продолжали пить вино. Одна из них курила сигарету на длинном мундштуке, другая держала на коленях большую, неопрятную кошку, явно подобранную с улицы. Со стороны пианино послышалась мелодия популярного блюза Скотта Джоплина «Кленовый лист». Мужчина за пианино поначалу приступил к игре робко, словно нащупывая на клавишах необходимые ноты, приноравливаясь к инструменту, пробуя его на готовность, как бы успокаивая его: одолеет ли такую чудную музыку; потом заиграл все увереннее, пальцы его забегали по клавишам бодро и сильно, и музыка лилась, будто давно поселилась в этом старом, но верном инструменте. Потом он поднялся и опять же, даже не глянув в сторону вновь прибывших (создавалось впечатление, что он словно опасается того, чтобы они не приняли его поступок, его игру как приветствие в свой адрес), присел рядом с девушками. Все трое молчали.