Седьмая жертва

— Можешь изложить свои заключения на бумаге? — спросил Нико молодую женщину.

— Займусь этой же ночью.

— Отлично. Я — на аутопсию. Сейчас два часа ночи, встречаемся у меня в кабинете, скажем, в пять. Я предупрежу Коэна и судебного следователя.

Войдя в Патологоанатомический институт, Нико наткнулся на Эрика Фьори. Тот был взбешен, и комиссар поинтересовался, в чем дело, хотя беды прозектора его совершенно не касались.

— Сегодня дежурю я, — сухо сообщил ему Фьори.

Нико недоуменно взглянул на него.

— Я мог бы и заняться новой жертвой. У меня для этого достаточная квалификация. Но вы предпочли вызвать профессора Вилар…

— Совершенно верно, — подтвердил Нико.

— Я считаю это недопустимым. Сколько, по-вашему, я здесь работаю?

— Вопрос не по адресу. Согласен, вам неприятно. Но профессор Вилар — директор института, и совершенно ясно, что в столь важном деле я предпочитаю опираться на ее мнение. Ей выбирать, как себя вести.

— Согласен. Но тем не менее я не думаю… Идите за мной. Армель готовит тело к аутопсии.

Нико повиновался, но поведение прозектора его удивило, так же как и фамильярный тон, которым он говорил о своей начальнице. Может быть, это просто скрытый мачо и он никак не хочет подчиняться женщине, пусть даже эта женщина такой высокий профессионал, как профессор Вилар.

Армель заканчивала раскладывать инструменты. При виде Нико она улыбнулась так, как умеют улыбаться только женщины, — ласково и ободряюще. Потом уже ничего видно не было: ее лицо скрылось за белой маской, которую она завязала на затылке. Надела вторую пару перчаток для безопасности. В этот момент появился судебный следователь Александр Беккер.

— Вы что, не могли меня подождать? — набросился он на присутствующих.

— Я в вашем распоряжении, господин следователь, — ответила профессор Вилар.

Ответ ее прозвучал безукоризненно серьезно — придраться было не к чему, — но в нем слышалась легкая ирония: Армель весьма скептически отнеслась к прозвучавшему замечанию.

— Поскольку доктор Эрик Фьори трепещет от нетерпения ассистировать мне, он это и будет делать, — продолжила Армель. — Начнем, если вы не возражаете.

Она начала осматривать тело, описывая по очереди все свои действия.

— Можно насчитать, как и каждый раз, тридцать ударов плетью. Окончательно ясно, что это не случайность. Молочные железы ампутированы, на их месте — молочные железы предыдущей жертвы, Хлоэ Барт. Единственное ранение нанесено холодным оружием в область живота. Кинжал имеет те же технические характеристики, что и в прошлый раз. Научный отдел подтвердит: это дополнительные доказательства для утверждения, что убийца один и тот же.

Армель работала уже час, и Нико желал только одного: пусть это закончится через несколько минут, всего несколько минут, и все. Он украдкой взглянул на судебного следователя — тот безмолвствовал, и по его виду ничего нельзя было понять. Армель сделала надрез на теле жертвы, ловко вскрыла его и перешла к осмотру органов. Пока она искала признаки беременности, в помещении царила гнетущая тишина.

— У Валери Тражан беременность один месяц, — объявила она мрачно.

Как это могло быть? Как убийца мог обладать подобной информацией? И какую роль мог играть Алексис в столь мрачном сценарии? Пока Армель продолжала аутопсию, эти вопросы не выходили из головы Нико.

— Минутку…

— Что? — нетерпеливо спросил комиссар.

— Мадам Тражан, судя по всему, носила контактные линзы… Но на правом глазу ее нет, вероятно, потеряна. Я извлеку линзу из левого глаза и отдам на анализ линзу и генетический материал, находящийся на ее поверхности.

— Я проверю, использовала ли она их, — уточнил Нико.

— Разжиться особо нечем, — подвела итог Армель. — Я смогу уточнить время смерти. Вероятно, это должно было произойти в начале дня. Более подробные детали сообщу в отчете, который вы получите утром, господин судья.

Было четыре утра. Нико назначил Беккеру встречу через час на набережной Орфевр и торопливо покинул Патологоанатомический институт. Он не любил это место, да и дел было множество.

Сев в машину, Нико позвонил Коэну. Звонок разбудил его, и Нико кратко изложил все, что произошло за ночь. Обычно Нико не вдавался во все детали следствия, но на этот раз это было невозможно: комиссар уголовной бригады собственной персоной оказался вовлеченным в происходящее, причем не только как полицейский. От услышанного Коэн окончательно проснулся и решил присоединиться к подчиненным. Потом Нико позвонил Жан-Мари Росту, остававшемуся еще на месте преступления.