Седьмое знамение

– Это очевидно, Раечка, – подхватил он. – Но видите ли, в модельном бизнесе далеко не всё зависит напрямую от способностей в деле демонстрации. Должны быть еще и соответствующие качества характера… Напористость, и вместе с тем гибкость, и податливость, и артистизм. Другими словами, необходимо и самой предпринимать какие-то шаги для продвижения вперед, а не ожидать пассивно, пока со стороны придет добрый дядя и решит за тебя все твои проблемы. Вы, Раечка, гораздо одареннее Оли, но зато она, как бы это выразить, на большее готова ради достижения цели. Она послушно согласится со всеми моими предложениями, потому что от меня зависит, попадет она на фото или нет. В этом и состоит залог ее… перспективности. А даже самая красивая, гениальная, семи пядей во лбу девочка не сделает карьеру, если… если, к примеру, она обладает несговорчивостью и… несгибаемыми принципами. А Оля как раз очень сговорчива и… понятия не имеет о принципах. Точнее, у нее есть всего лишь один принцип: карьера превыше всего! Хе-хе.

У Раи кружилась голова, словно она летела вниз. Насчет Оли все его слова – ложь! Она, напротив, не скрывала своего презрения при его появлении, и, бесспорно, отшила бы его при малейшем поползновении – бойкая девочка умела постоять за себя. А может… может, это ее маска? Чтобы никто не опередил на поворотах, чтобы обезопасить положение? Как положиться на другого человека, когда и в себе-то не уверена? Но Афоня – козел! Напрямую он не сделал ни одного предложения, выходит, она сама должна предложить себя! Гнусный тип, мерзкий старикашка!

Он видел ее насквозь. И то, что ей все было ясно, и оттого-то она корчилась и извивалась, как полураздавленный червяк, и то, что он ей был противен, и то, что она понимала, что он тоже все видел и понимал – она не поднимала глаз и казалась бледной, бледнее бумаги. Вилка в ее руке тряслась и стучала о край тарелки, а она забывала ее убрать. И все же она не могла уйти. Обрушить с таким трудом достигнутую возможность осуществления мечты она была просто не в состоянии.

– Я много повидал на этом свете, Раечка, – развивал свою теорию Денис Павлович. – Поэтому знаю одну-единственную непреложную истину: за все в жизни приходится платить. А за красивую жизнь обычно платят еще дороже. Должно быть, для равновесия. Как в физике – закон сохранения энергии.

О, если бы Фаина оказалась права, веря в осуществление страшного суда! Хотелось бы взглянуть на этого дядечку перед лицом неподкупного судьи, который с леденящим спокойствием поинтересуется: «Что сотворил ты с Раей Беловой?» А потом включит какой-нибудь экран, ангел-хранитель вставит туда видеокассету с бесчинствами этой улитки, и суд единогласно вынесет приговор, не раздумывая ни секунды: уничтожить немедленно, потому что от его дыхания смердит, как из ада, и его душонка недостойна еще раз прожить жизнь… Расстрелять, повесить, колесовать, четвертовать, сжечь на костре, а пепел без остатка растворить в серной кислоте. Как посмел он вообще считаться живым существом? От таких тварей отворачивается даже преисподняя.

Рая была тиха, как привидение.

– Что-то вы как-то странно себя ведете, душенька, – пропел Денис Павлович. – Почти не притронулись к еде, а сегодня здешний шеф просто превзошел самого себя. Вам не нравится рыба? Тогда я сейчас закажу курицу. Или я вас так обрадовал перспективой выйти в столичном журнале?

Последний вопрос прозвучал с издевкой – вид у девушки был скорее несчастный, чем радостный. Она пробормотала в свое оправдание:

– Просто, Денис Павлович, у меня сегодня было назначено свидание вечером… с мальчиком… Эдиком… Мы с ним встречаемся… Но у меня так разболелась голова, наверное с непривычки, что придется это свидание, к сожалению, отменить. Поэтому у меня нет аппетита, а ужин на самом деле очень, очень вкусный. Спасибо большое вам, Денис Павлович, что вы пригласили именно меня отметить восьмое марта…

– Ну что вы, Раечка, этот наш обед и мне доставил огромное удовольствие. С вами приятно иметь дело, вы схватываете все на лету. А… этот ваш молодой человек… Вы давно с ним встречаетесь? Если не хотите, можете не отвечать, это же ваше личное…

– Да это не тайна, – прервала его обозленная сама на себя Рая. – Давно, уже около полугода. Мы учимся в одном классе.

Он изобразил живейшее сочувствие:

– Жаль, жаль, что ваше свидание не состоится! Может быть, вы все-таки не станете его откладывать – выпьете таблеточку…

– Нет, – резко ответила Рая. – Я лучше сегодня пойду домой и лягу спать. Утром, думаю, встану как огурчик.

– Надеюсь, надеюсь, – закивал головой Денис Павлович. – А то завтра у вас занятия, с Полечкой Васильковой, и вдруг придет Рома-фотограф, а вас и не будет. Что мы ему тогда скажем? Где он еще увидит гордость нашей группы?

Она затрепетала от ужаса:

– Мне действительно очень плохо. Пожалуйста, Денис Павлович, давайте побыстрее закончим наш обед, или, умоляю вас, отпустите меня сегодня. Я нездорова.