Седьмой лимузин

— Но это же не имеет значения. И потом, дорогой, если ты окажешь ему эту услугу, может быть, придет пора рассказать Адольфу и о нас…

О нас. Надежда на это чудо поддерживала его, даже когда поезд прибыл в городок размерами с лягушачий пруд. В Кит-Карсоне не оказалось городской управы. В Кит-Карсоне вообще не оказалось города. Поэтому Якоб отправился в полицейский участок.

И, конечно, у шерифа не оказалось соответствующих записей.

— Они в Чиеннвеллс, это столица графства. Но вы, должно быть, говорите о ранчо Бауэра. — Он искоса посмотрел на Якоба. — Мы о новом владельце кое-что слышали. Вы, часом, не мистер Мэй?

Хунте и Тассе следили за происходящим, ровным счетом ничего не понимая. Якоб посмотрел туда, где находилась крошечная зарешеченная камера, и мысленно помолился.

— Я представляю его интересы.

— Ну, думаю, никому не помешает, если вы там побываете. — Шериф брякнул ключами, но не от камеры, а от «форда». В котором, к несчастью, нашлось место для пятерых. — Так чем вы, собственно говоря, занимаетесь, мистер Роше?

Якоб вкратце изложил суть своих археологических изысканий.

— Вот как? А знаете, у нас есть захоронение Пауна. Это как раз по дороге. Если вам угодно…

Хунте и Тассе оказалось угодно, на этом настоял Якоб. Шериф, которого звали Томом Рэндаллом, высадил обоих французов; отъехал еще на четыре мили от города, и они прибыли на участок, обнесенный колючей проволокой, за деревянными воротами которого виднелось большое бетонное здание посреди пастбища; бурая, без травинки, земля, испещренная, куда ни кинешь взгляд, следами копыт, — таково было это пастбище.

— Сюда раньше забредал соседский скот. — Шериф, раскинув руки, показал истинные размеры ранчо. — Старина Бауэр перед отъездом снес большую часть загородок. Сказал, что с него хватит. Что американские коровы все равно не признают никакого порядка. — Он указал на хорошо защищенную входную дверь в дом, в которой, правда, отсутствовали несколько стеклянных панелей.

— Туда лучше не соваться. — Дружелюбная, но строго официальная улыбка. — Если, конечно, мистер Мэй не вручил вам ключа.

Якоб и Оскар подошли к дому, а шериф остался у ворот. Бункер нельзя было назвать иначе как именно бункером, призванным выдерживать суровые ветры прерий. За покрытыми пылью окнами, однако же, видны резные панели и колонны красного дерева, тоже нуждающиеся в том, чтобы с них стерли пыль. Обойдя здание по периметру, Якоб достал старую раздвижную «агфу» и сфотографировал его с четырех сторон. Он сделал также несколько снимков ландшафта — землю, небо, пару конюшен, пустой корраль и, чуть дальше, старый сарай, откуда даже на таком расстоянии доносилась чудовищная вонь.

Шерифу их не было видно из машины, поэтому они сунулись в глубь сложенного из бревен сарая. Там обнаружились большие котлы, под которыми прямо в земле вырыты глубокие и широкие ямы. Спустившись по здешней лестнице, полузатопленной навозом, они увидели заржавленную решетчатую жаровню. Якоб крикнул во тьму: «Алло!», не ожидая другого ответа, кроме гулкого эхо. Довольно обширное помещение, возможно, образованное с использованием природных пустот в известняке, идеальное для дренажа и, не исключено, наполненное чудовищными отходами бойни. Интересно, не решил ли Бауэр и впрямь воспользоваться преимуществами, предоставляемыми самой природой, поставив сарай прямо на… Но тут послышался запоздалый ответ на неосторожное приветствие Якоба: в глубине ямы проснулась гремучая змея.

Оскар взлетел по лестнице и запер дверь снаружи. Самое время возвращаться. Якоб окинул ранчо прощальным взглядом, и они заспешили к машине шерифа. Конечно, земля здесь пребывала в запустении, но ее можно было вернуть к жизни. Отличное место для того, чтобы удалиться на покой, Анжела займется домашним хозяйством… но к чему мечтать о таких глупостях? У «мистера Мэя» имелись другие планы.

— Якоб! — Оскар, стоя у главного входа, позировал возле огромного перекати-поля. — Сфотографируй меня!

Ему, конечно, было виднее. Якоб посмотрел в видоискатель, но не нажал на спуск.

— Не думаю, что с нашей стороны было бы умно оказаться на одном из этих снимков, — сказал он.

Оскар помрачнел — как это с ним порою бывало, хотя они оба ненавидели такие минуты.

— Честно говоря, ты иногда бываешь таким… да нет, не буду. — Он пожал плечами. — Тебе вовсе не обязательно уступать всем и каждому. Подумай своей головой. Прояви хоть чуточку эгоизма.

Так что на хвосте пленки Якоб сделал несколько снимков, где они были изображены порознь и даже вместе (последнее — с помощью шерифа). Но застарелые, пусть и явно недостойные, сомнения было не так-то просто выкорчевать. Якоб испытывал благодарность Оскару за добрый совет и в то же время тревожился из-за того, что чересчур ему доверился.