Седьмой свиток

Наконец Николас признал поражение и оставил свою поясную сумку и шкуру дик-дика. Как ни легки все эти предметы, а разница в фунт могла определить – дойдут они до вершины или сломаются на полпути. Англичанин оставил только три непроявленные пленки в пластиковых футлярах. Это была единственная запись иероглифов на стеле в могиле Тана. Харпер ни за что не хотел потерять их, поэтому положил в карман рубашки и застегнул на пуговицу. Потом он затолкал сумку и шкуру в трещину в задней стене пещеры, полный решимости вернуться за ними позже.

Так начался последний, самый трудный участок пути. Сначала Ройан шла самостоятельно, опираясь на плечо Николаса. Однако уже через час колено заболело настолько, что она не выдержала и опустилась на придорожный камень.

– Я ужасная обуза, правда?

– Добро пожаловать на борт, леди. Для такой малышки место всегда найдется.

Взвалив Ройан на спину, Николас двинулся вверх. Больная нога молодой женщины неуклюже торчала впереди. Увы, шли они еще медленнее, чем вчера. Англичанину приходилось все чаще и чаще останавливаться и отдыхать. На участках попроще Ройан слезала и прыгала на одной ноге, держась за плечо спутника. Потом бедняжка неизменно падала. Харпер поднимал ее на ноги и снова взваливал на спину.

Путь превратился в сплошной кошмар, и оба совершенно утратили чувство времени. Часы ужасных мучений слились в один ком непрекращающейся агонии. В конце концов они легли рядом на тропу; обоих мутило от жажды, усталости и боли. Вода во фляге закончилась час назад, и на этом участке тропы не было ни одного источника – до самой вершины, где им снова встретится Дандера.

– Иди и оставь меня здесь, – хрипло прошептала Ройан.

Николас немедленно сел и в ужасе посмотрел на нее:

– Не говори чепухи. Ты нужна мне для балласта.

– До вершины, наверное, недалеко, – настаивала она. – Ты сможешь вернуться с людьми Бориса.

– Если они еще там, а тебя не отыщет первым «Пегас». – Николас с трудом поднялся на ноги. – Забудь об этом. Ты поедешь до самого конца. – Он поднял Ройан на ноги.

Англичанин велел ей считать вслух его шаги. На каждом сотом он останавливался и отдыхал. Потом начиналась следующая сотня, и Ройан тихонько шептала Харперу на ухо, держась обеими руками за шею. Вся вселенная сузилась до полоски земли прямо под ногами. Баронет уже не видел скалы с одной стороны и бездны с другой. Когда Николас покачивался или встряхивал Ройан, невольно причиняя ей боль, она закрывала глаза и старалась не выдать страдания голосом, продолжая считать.

Отдыхая, Николас прислонялся к каменной стене, не уверенный, что сможет подняться, если сядет. Он не снимал со спины Ройан, зная: его сломит попытка поднять ее снова. Силы совсем закончились.

– Уже почти темно, – прошептала она. – Ты должен остановиться на ночь. На один день довольно. Ты вгоняешь себя в могилу, Ники.

– Еще сто шагов, – пробормотал он.

– Нет, Ники. Поставь меня на землю.

Вместо ответа Харпер оттолкнулся от каменной стены плечом и побрел вперед.

– Считай!

– Пятьдесят один, пятьдесят два, – послушалась Ройан.

Наклон тропы изменился так резко, что англичанин едва не упал. Дорога выровнялась, а он, как пьяный, искал ступень, которой не было.

Николас пошатнулся, но устоял. Он находился на краю обрыва и вглядывался в темноту, поначалу не веря собственным глазам. В сумраке горели огни, и Харпер решил, что начались галлюцинации. Потом раздались голоса, и, покачав головой, англичанин вернулся к реальности.

– О боже, ты сделал это! Мы наверху, Ники. Там стоят машины. Ты справился, Ники. Ты справился!

Он попытался что-то сказать, но язык не слушался. Николас рванулся вперед, к огням, а Ройан закричала:

– Помогите нам! Пожалуйста, помогите! – Сначала на английском, потом на арабском. – Пожалуйста, помогите!

Раздались ответные возгласы и топот ног. Николас медленно опустился на тонкую горную траву, а Ройан соскользнула у него со спины. Их окружили темные фигуры, переговаривающиеся на амхарском. Дружеские руки подхватили путников и, поддерживая, потащили к свету. Потом на лицо Николаса упал свет фонаря, и зазвучала английская речь:

– Привет, Ники. Какой сюрприз! А я приехал из Аддис-Абебы искать твое тело. Слышал, что ты мертв. Немного преждевременные слухи, не правда ли?

– Привет, Джеффри. Спасибо, что беспокоишься обо мне.

– Осмелюсь сказать, тебе не помешала бы чашка чая. Ты выглядишь немного утомленным, – проговорил Джеффри Теннант. – Я и не знал, что в твоей бороде есть рыжие и седые пряди. Классная щетина. Очень модно. Тебе идет.

Николас осознал, какое зрелище являет собой – оборванный, небритый, грязный и осунувшийся от усталости.

– Ты помнишь доктора аль-Симму? У нее немного болит колено. Не мог бы ты о ней позаботиться?

В этот миг ноги Харпера подогнулись, но Джеффри Теннант подхватил его, не дав упасть.

– Спокойно, старик. – Он подвел баронета к брезентовому складному стулу и заботливо усадил. Другой стул принесли Ройан. – Летта чай хапа! – издал Джеффри универсальный призыв англичанина в Африке и через пару минут дал им кружки с горячим переслащенным чаем.