Седьмой свиток

Хелм резким голосом отпустил рабочих и запер за ними дверь. В комнате осталось только четверо. Нахут и Хелм опустились возле стелы, готовые развернуть шерстяной гобелен. Фон Шиллер и Утте встали рядом с ними.

– Начнем? – негромко спросил Хелм, глядя на немца, словно верный пес на хозяина.

– Осторожно, – придушенным голосом предупредил его фон Шиллер. – Ничего не повредите.

На лбу миллиардера выступила испарина, а лицо побледнело. Утте придвинулась к нему, но он даже не взглянул в ее сторону. Шиллер не сводил глаз с сокровища, лежащего у его ног.

Хелм раскрыл складной нож и перерезал шнуры с кисточками, удерживавшие покрывало. Дыхание фон Шиллера участилось, в горле послышались хрипы, как у человека на последней стадии эмфиземы.

– Да, – прошептал он. – Именно так.

Утте Кемпер наблюдала за лицом миллиардера. Он всегда становился таким, получая очередное пополнение коллекции. Всякий раз казалось, что с ним случится сердечный приступ, хотя сердце у фон Шиллера было как у быка.

Хелм подошел к верхней части колонны и осторожно прорезал дырку в ткани. Сунув туда лезвие, он медленно провел им до самого низа, будто открывая молнию. Нож не уступал остротой бритве, и ткань сползла, открывая резной камень.

На лбу фон Шиллера выступили крупные капли пота; они потекли по подбородку, по рубахе. Он слегка застонал при виде иероглифов. Утте наблюдала за хозяином, возбуждаясь все сильнее. Она знала, чего ждать от босса, когда его охватывают такие чувства.

– Смотрите, герр фон Шиллер. – Нахут опустился на колени возле обелиска и провел пальцем по очертанию ястреба со сломанным крылом. – Это подпись Таиты.

– Она подлинная? – спросил фон Шиллер голосом чрезвычайно больного человека.

– Подлинная. Готов поклясться своей жизнью.

– До этого может дойти, – предупредил немец. Его глаза сияли жестким сапфирным блеском.

– Колонна была сделана четыре тысячи лет назад, – упорно повторил Нахут. – И это настоящая подпись. – Египтянин свободно перевел надпись на стеле, его лицо светилось почти религиозным восторгом: – «Анубис, шакалоголовый бог царства мертвых, держит в лапах кровь и внутренности, кости, и легкие, и сердце, которые суть мои различные части. Он двигает их, как камни на доске для бао, мои члены служат ему шашками, голова – это великий бык длинной доски…»

– Довольно, – приказал фон Шиллер. – Переводом займемся позже. Идите. Оставьте меня одного. Не возвращайтесь, пока я не пошлю за вами.

Нахут пораженно посмотрел на миллиардера и неуверенно поднялся на ноги. Он не ждал, что его вот так прогонят в момент триумфа. Хелм поманил археолога за собой, и они быстро направились к двери домика.

– Хелм, – окликнул верного слугу немец. – Пусть меня никто не тревожит.

– Разумеется, герр фон Шиллер. – Джейк вопросительно взглянул на Утте Кемпер.

– Нет, – проговорил босс. – Она останется.

Мужчины вышли из комнаты, и Хелм тщательно закрыл за собой дверь. Утте подошла к ней и заперла на ключ. Потом обернулась к фон Шиллеру, заложив руки за спину и прижимаясь спиной к стене.

Ее груди, упругие и пышные, торчали вперед. Сквозь тонкую ткань хлопковой блузки виднелись соски, твердые, как мрамор.

– Костюм? – спросила она. – Вы хотите костюм? – Ее собственный голос стал напряженным. Игра ей нравилась почти так же, как и фон Шиллеру.

– Да, костюм, – прошептал он.

Утте пересекла комнату и исчезла за дверью в его личные покои. Как только она исчезла, фон Шиллер принялся раздеваться. Оставшись нагишом, он встал в центре комнаты, отбросив одежду в угол, и повернулся к двери, сквозь которую должна была вернуться Кемпер.

Неожиданно молодая женщина появилась в дверях, и он выдохнул, увидев ее преображение. На ней был парик из египетских косичек, а поверх него урей – золотой обруч с коброй, раздувающей капюшон. Корона была подлинная, древняя как мир, – фон Шиллер заплатил за нее пять миллионов немецких марок.

– Я воплощение египетской царицы Лостры, – промурлыкала Утте. – Моя душа бессмертна. Моя плоть нетленна. – На ней были золотые сандалии из могилы царицы, браслеты, кольца и серьги оттуда же. Это были подлинные сокровища фараонов.

– Да, – выдохнул Шиллер, с лицом бледным как смерть.

– Ничто не может уничтожить меня. Я буду жить вечно.

Юбка на Кемпер была из полупрозрачного желтого шелка, подпоясанная золотым ремнем с драгоценными камнями.

– Вечно, – повторил он.

Женщина осталась обнаженной выше пояса. Ее груди были большими и белыми, как молоко. Она приподняла их руками.

– Они были молодыми и гладкими четыре тысячи лет, – промурлыкала Утте. – Я предлагаю их тебе.

Она сбросила золотые сандалии и ступила на пол стройными ногами. Кемпер раздвинула разрез на желтой юбке и держала его так, обнажив нижнюю часть тела. Все движения были точно рассчитаны – эта женщина была умелой актрисой.

– Это обещание вечной жизни. – Она положила правую руку на волосы лобка. – Я предлагаю ее тебе.

Готхольд фон Шиллер тихо застонал и моргнул, чтобы очистить глаза от пота, не отрывая взгляда от женщины.