Седьмой свиток

– В восемьдесят пятом меня поймали бандиты Менгисту и бросили в тюрьму возле Аддис-Абебы. Брусилов был одним из следователей. Тогда он еще работал в КГБ. Брусилов любил засунуть в задний проход допрашиваемого мужчины или женщины шланг от компрессора и включить его. Заключенные надувались как шарики, пока не лопались кишки. – Мек умолк и принялся обрабатывать другое копыто. – Я сбежал до того, как он добрался до меня. Когда Менгисту удрал, Брусилов вышел в отставку и занялся охотой. Не знаю, как он убедил возеро Тессэ выйти за него замуж, но полагаю, что у нее не было особого выбора.

– Я всегда подозревал его в чем-нибудь этаком, – признался Николас.

Они помолчали, а затем Мек прошептал:

– Я пришел сказать, что, возможно, мне придется убить его.

Они не проронили ни слова, пока предводитель партизан не обработал все четыре копыта. Тогда Мек поднялся.

– В наши дни жизнь – неверная штука, Николас. Если мне придется спешно бежать отсюда и не выпадет шанса попрощаться с тобой, в Аддис-Абебе есть один человек. Он передаст, если я тебе понадоблюсь. Его зовут полковник Мариам Кидане, из Министерства обороны. Он друг. Моя подпольная кличка – Ласточка. Он поймет, о ком идет речь.

Они коротко обнялись.

– Иди с Богом! – проговорил Мек и покинул хижину.

Фигура растворилась в ночи, а Николас довольно долго стоял и смотрел вслед, прежде чем вернуться к работе.

Когда он закончил, протерев каждый дюйм шкуры смесью каменной соли и раствора «кабра», чтобы защитить от насекомых и бактерий, было уже поздно. Наконец коллекционер разложил результат своей работы на полу хижины мокрой стороной вверх. После этого Харпер досыпал каменной соли на сырые части.

Стены хижины были укреплены железной сеткой, чтобы защититься от гиен. Любая из этих гнусных тварей может проглотить шкуру дик-дика в считаные секунды. Перед тем как отправиться с лампой к обеденной хижине, Николас убедился, что дверь закрыта и закручена проволокой. Все остальные поели и ушли спать много часов назад, но Тессэ оставила для него обед у повара-эфиопа. Николас и не знал, насколько голоден, пока не почувствовал аромата еды.

На следующее утро все тело Николаса так болело, что он заковылял в хижину для свежевания, словно старик. Первым делом он осмотрел шкуру и насыпал на нее свежей соли, а потом приказал Кифу и Салиму закопать череп дик-дика в муравьиную кучу, чтобы насекомые съели плоть и мозги. Ему этот метод нравился больше, чем вываривание.

Удовлетворенный, что добыча в хорошем состоянии, Харпер отправился в хижину-столовую, где его жизнерадостно встретил Борис:

– Итак, англичанин, мы уезжаем в Аддис-Абебу? Здесь больше нечего делать.

– Мы останемся, чтобы сфотографировать праздник Тимкат в монастыре, – проговорил Николас. – А после этого я могу поохотиться на бушбока Менелика. Кто знает? Говорю же – мы уедем отсюда, когда я скажу.

Борису ответ пришелся не по вкусу.

– Ты спятил, англичанин. Зачем тебе торчать на жаре и смотреть на этих людей с их фокусами-покусами?

– Сегодня я пойду рыбачить, а завтра мы посмотрим на Тимкат.

– У тебя нет удочки, – запротестовал Борис.

В ответ Николас открыл небольшой холщовый мешок, размером не больше дамской сумочки, и показал русскому складную удочку «харди смагглер», лежащую внутри.

– Пойдешь со мной? – спросил он Ройан, сидевшую напротив.

Они отправились вверх по течению к подвесному мосту. Там Николас собрал удочку и наживил муху на крючок.

– Искусственные мухи. – Он показал наживку. – Рыба всего мира обожает их, от Патагонии до Аляски. Скоро мы узнаем, так ли они популярны в Эфиопии.

Ройан устроилась над обрывом и смотрела, как Харпер закинул удочку, крутанув, чтобы леска с невесомой мухой упала почти посредине реки и поплыла по поверхности. Со второй попытки под наживкой забурлила вода, удочка изогнулась, спиннинг заскрежетал, и Николас издал радостный вопль:

– Поймал, моя красавица!

Ройан снисходительно продолжала наблюдать за ним – радостным возбуждением Харпер напоминал маленького мальчика. Она улыбнулась, заметив, что раны почти волшебным образом исцелились и англичанин больше не хромает, бегая туда-сюда вдоль берега. Через некоторое время он вытащил рыбу, блестящую, как свежеотчеканенный золотой, длиной с его руку. Добыча принялась биться на берегу.

– Желтая рыба, – триумфально заявил Николас. – Чудесно. Завтрак на следующее утро.

Он поднялся наверх и сел на траву рядом с ней.

– Конечно, рыбная ловля только предлог скрыться от Бориса. Я привел тебя сюда, чтобы рассказать, что обнаружил вчера.

Харпер указал на арку розового камня над мостом. Ройан внимательно слушала своего спутника.

– Разумеется, я не могу точно сказать, имеет ли это отношение к нашим поискам, но кто-то там хорошо поработал. – Николас описал ниши, вырезанные в стене. – Они тянутся от обрыва до воды. Те, которые находятся ниже максимального уровня, сильно разрушены потоком. До тех, что повыше, я не смог дотянуться, но, судя по всему, от ветра и дождя их защитили смыкающиеся своды. Кажется, они неплохо сохранились в отличие от более низких.

– И какой вывод мы сделаем? – спросила Ройан.