Седые дети войны: Воспоминания бывших узников фашистских концлагерей

Немцы решили собрать всех жителей деревни и эвакуировали нас. Убежать было нельзя, везде стояли патрули. Погнали нас сначала на Жиздру, потом в Улемль, затем в Брянск, а потом на Бежицу. В Бежице нас погрузили в товарные вагоны. На станции Бежица налетели наши самолеты. Хотели бомбить, думали, что это немцы. Старики и женщины выскочили из вагонов и стали махать платками, руками. Летчики увидели, что это беженцы, и не стали бомбить.

Везли нас до самой Литвы. Останавливались на станциях на малое время. Кушали мы свое, что у кого было. Довезли до города Алитус. Там уже был лагерь. До нас там были пленные солдаты. Все стенки были исписаны фамилиями. Так мы поняли, что здесь были наши солдаты в плену. Три женщины нашли по фамилиям своих мужей.

Сначала нас посадили в деревянные бараки без пола, были одни нары. На нас напали вши, и все дети заболели чесоткой. Изолятор был кирпичный, и больных людей изолировали от здоровых. Потом нас всех вывели на площадь и начали отбирать рабочую силу. Эту рабочую силу отправляли в Германию и Австрию. С маленькими детьми не брали. Мы остались в лагере, больше всех были покрыты чесоткой. Потом нас вывели опять на площадь и продали как рабочую силу литовцам.

Литовцы ходили по площади и выбирали себе работников. Нашу семью, четверо детей и мать, нас никто не хотел брать. Родственников наших забрали. Нас осталось совсем мало на площади. К нам подошел один литовец, с виду бедный человек. Мама заплакала. У нее не было рабочей силы. Дети мал мала меньше. Он велел ей сажать детей на телегу и повез нас в деревню Буцкуни.

Привел нас в дом, а у самого ничего нет, только одна русская печь. Сделал нам нары, где спать. Звали хозяина Антос Матачунос. Его литовцы не любили. Мать его была полячка. У него даже прозвище было «Коммунист». Он в церковь не ходил, был очень бедный. Брат его, который жил через коридор, был богатым. С братом жила мать-полячка. Звали его Юзеф Маточунос. Они не дружили между собой.

Наша мама ходила на заработки по хозяевам, чтобы нас прокормить. Наши родственники проживали в том же районе, где и мы. Мама ходила отмечаться в город Жосли и там увидела своих родственников. Они жили в соседних деревнях.

Весной 1944 г. литовцы начали нанимать себе пастухов. Меня наняли в деревню Пабярна. Хозяева взяли меня к себе жить. Брата взяли в деревню Шеланк стеречь коров. Он был с 1931 г. Двое младших детей с матерью ходили работать по хозяевам. Слышна стала канонада. Стали поговаривать, что скоро наши придут. Однажды пришли разведчики и узнали, что я русская, и все у меня расспросили, откуда я и сказали, что нас скоро освободят, что мы уедем на Родину и что я никогда не буду пастухом. Через две недели мы были освобождены и уехали на Родину.

Котлы были больше нас

Пукина

(Борисова) Анна Николаевна

г. Жиздра.

Я, Пукина Анна Николаевна (Борисова), 12-летней девочкой в августе 1943 г. вместе с родителями была угнана из Жиздры. Сначала нас пригнали в село Улемль, там был лагерь, куда сгоняли народ со всего Жиздринского района. Два дня мы побыли в Улемле, а затем нас погнали на Брянск. В брянском лагере мы пробыли два дня или три, а затем загнали в товарные вагоны и повезли не знали куда. Когда состав останавливался на какой-то станции, нас выпускали из вагонов и к вагонам никого не подпускали. Так нас довезли до Белостока. В Белосток мы приехали вечером. Нас высадили из вагонов и повели не знали куда. Идем по городу, темно, огней не видно. Подвели к зданию и загнали в него. Там нас разделили: мужчин и подростков в одну дверь, женщин и детей в другую дверь. Все стали прощаться друг с другом. Думали, что привели в баню и газом отравят. Заставили раздеться, повесишь белье на крюки и идти мыться. Прошли санобработку, одежду продезинфицировали.

Вот так всю ночь мыли весь состав. Мы оделись и вышли на улицу. Мужчины тоже. Сколько было радости, что мы остались живы. До станции повели строем, и опять в эти вагоны. И только тогда нам сказали, что нас везут в Германию.

Во Франкфурт-на-Майне нас привезли ночью. Это был распределительный лагерь. Там мы пробыли два дня. В лагерь приезжали хозяева и разбирали по хозяйствам, а нас посадили в машины и привезли на завод. На территории завода были три барака. День мы пробыли здесь, и нас снова посадили на машины и повезли в лагерь.

Поселили в барак шесть семей. В основном были орловские с области и г. Орла. На следующий день родителей погнали на работу на завод. В лагере были русские, французы, поляки. В лагере была столовая. Давали есть каштановую баланду, кольраби и 100 граммов хлеба. На кухне работали две кухарки из Хорватии и немки. Мы, дети, бегали по лагерю, а в основном возле кухни. Там нет-нет, да что-то дадут поесть эти хорватки. А еще они чистили картошку для себя как на терке, а отходы выбрасывали, и мы расхватывали эти отходы, приносили в барак и на буржуйке пекли. В то время все было сладко.