Сегодня я умру (СИ)

Перестав метаться и строить догадки, я обрела спокойствие и равнодушный интерес подопытного кролика. Определившись с целями и перспективами, провалилась в тяжёлый липкий сон. Вот только сон продлился, как мне показалось, не больше нескольких секунд.

— Просыпайся, — лёгкий почти невесомый поцелуй в кончик носа. — Солнечный свет проспишь.

Сапфировый взгляд светится лаской и нежностью. И, наверное, если бы эта встреча случилась в моём мире, я бы позволила себе в нём утонуть.

— Дор, кто он вообще этот Тёмный маг? То, что сын другого Владыки — это я поняла, но как эльф может быть тёмным? В моём мире считается, что когда-то там жили эльфы и есть сказки о вашем народе — они добрые.

— Лариса, — грустная улыбка касается губ Дорханиэля. — Добро и зло есть в каждом. И мой народ не исключение, в каком бы мире мы не жили. Просто какая-то часть преобладает над другой. Нам не чужды ни зависть, ни ярость, ни ненависть. Хотя, до появления Тёмного мага Ниолит был мирным и свободным, стычки и ссоры были всегда. Сын Инайриэля поддался искушению, той разрушающей и в то же время огромной силе магии, что связана со смертью. Созидание требует сил и терпения, резервов из внутреннего магического источника. Разрушение питается жертвами извне и даёт силу ограниченную лишь размером платы. Больше жертв — больше возможностей. Это чёрная сторона магии и она под запретом. Принц нарушил приказ отца и был изгнан, лишился имени, а за те ужасы, что он творил уничтожая всё кругом, его прозвали Тёмным магом. До него этот мир и не знал слова "война". Мы сами научились воевать как не воевали никогда, научили воевать наших женщин и с рождения учим войне детей. Он лишил нас мира и за это был проклят.

— Всё как всегда, — вздохнула, утыкаясь носом в плечо эльфу. — Переходи на Тёмную сторону силы, у нас есть печеньки.

— Что за печеньки? — задумчивое настороженное любопытство в голосе остроухого слегка отрезвило.

— Эм, да просто в моём мире так говорят, долго объяснять.

— Я не спешу, вроде как, — хмыкнул Дорханиэль, переворачиваясь на бок лицом ко мне.

Пришлось рассказывать про джедаев, про магистра Йоду и про три давным-давно прочитанные книги (больше я не осилила, а вот фильмы посмотрела все).

— Занятно, — пробормотал эльф, когда я остановилась перевести дух. — Хорошее однажды становится плохим, если желает того, что ему не должно принадлежать.

— Что-то вроде того, — рассматривая из-под ресниц сапфировоглазого, я решилась задать мучивший меня вопрос. — Дор, а если всё же есть возможность попасть в Тёмный Оплот? Ну вот, например, у меня крылья есть. Вдруг можно перелететь через эту убивающую темноту? Вдруг я… Ой!

Одним движением Дорханиэль поднялся на постели и, перетянув меня к себе на колени, прижал так, что я даже шевельнуться не могла.

— Лариса… — тихий горячий шёпот наполняет комнату. — Хочешь летать? Давай будем тренироваться внизу. Хочешь гулять по Западному Лесу? Я покажу тебе самые интересные места. Хочешь общаться с другими эльфами и стать частью нашего народа? Я познакомлю и научу. Но, ради всех богов, забудь о Тёмном Оплоте! Оттуда не возвращаются.

— А ты бы смог забыть о друге? — подняла взгляд на обнимающего меня эльфа. — Ты бы бросил в беде того, кто нуждается в помощи?

— Нет, но… — искра понимания и какой-то безнадёжности отразилась в синих глазах.

— Дор, какие могут быть "но"? — горько усмехнулась не прозвучавшим причинам отступиться.

— Ты, — тихий голос и нежный поцелуй в висок. — Ты моё "но".

Дорханиэль разжал объятья и, поднявшись, скрылся в гостиной. А я осталась сидеть на кровати растерянно хлопая ресничками. Это сейчас что было?

А в окно, пробиваясь сквозь серебристо-зелёную листву, вовсю светило солнце. Ещё один день моего бездействия, ещё один день Габриэля в заточении, если он жив. Я должна найти выход! И путь к этому выходу мне, ой, как не нравится. Обманывать Дорханиэля не хотелось, что-то внутри изо всех сил противилось этому решению, но Фарадир предлагал возможность проникновения в Тёмные земли, а это уже что-то. Остальное зависит от моих успехов в искусстве войны.

Значит, будем воевать!

Дорханиэль

Прикасаться к ней, быть рядом, целовать и чувствовать её доверие. Даже эдаиб, казалось, пел и светился. Листва раздвинулась, пропуская в комнату солнечные лучи. Привыкший ворчливо поскрипывать своими ветками перед распахнутым окном, древесный дух лишь слегка шелестел и создавал проходы для утреннего ветерка. Дом принял Ларису как хозяйку и берёг её сон.

Во сне она прижалась ко мне и положила голову мне на грудь, будто всегда так спала. Крылья распластались по кровати позади неё и слегка подрагивали перьями от гуляющей по комнате прохлады.

— Просыпайся, — крылатая зашевелилась в полудрёме и распахнула сонные глаза. — Солнечный свет проспишь.