Сегодня вечером и всегда (сборник)

Уже в конце дня они снова вошли в дом Ливи. У каждого в руках был бумажный пакет с покупками.

– Я умею жарить цыплят, – настойчиво утверждала Ливи, нажимая в лифте кнопку своего этажа. – Надо только поставить их в духовку и переворачивать с боку на бок пару часов. Ничего больше.

– Ради бога. – Он с притворным ужасом посмотрел на нее. – Чего доброго тебя услышат. – Торп заботливо прижал к себе пакет с цыпленком. – Нет, Ливи, это целое искусство – жарить птицу. Надо ее посыпать специями, выдержать, подготовить. А если уж бедному цыпленку пришлось расстаться с жизнью, то уж ты, по крайней мере, можешь ему оказать некоторое уважение.

– Не нравится мне все это. – Ливи с сомнением посмотрела на его пакет. – Почему бы нам просто не заказать на дом пиццу?

– Нет уж, я намерен показать тебе, что настоящий мастер может сделать из двухфунтового цыпленка для жарки. – Торп замолчал, но, когда они вышли из лифта, продолжил: – А потом я буду любить тебя до воскресного утра.

– О! – Ливи на мгновение задумалась и, сдерживая довольную улыбку, спросила: – Только до утра?

– До очень позднего воскресного утра, – уточнил он, останавливаясь, чтобы поцеловать ее, прежде чем она успела вставить ключ в замок, – возможно, прихватим и начало дня.

– Ну что ж, пожалуй, я согласна поучиться жарить цыпленка.

Он поцеловал ее в ухо.

– А я начинаю склоняться к мысли, чтобы послать за пиццей. Но попозже. – Он поцеловал ее в губы.

– Давай войдем и проголосуем? – поинтересовалась Ливи.

– М-м. Что-то в этом есть.

– Это все Вашингтон на тебя влияет, – сказала она, отпирая дверь. – Нет никакой проблемы, которой нельзя было бы решить путем голосования.

– Скажи это сенаторам, которые ожидают, когда Донахью и его программа выдохнутся.

Она рассмеялась и повернула дверную ручку.

– Вот что, Торп, – заявила она, когда дверь за ними захлопнулась. – Я не желаю сейчас думать о сенаторах и их оппонентах. – Ливи перевесила сумку повыше, чтобы крепче его обнять. – Я даже не хочу думать о двухфунтовых цыплятах для жарки, по которым ты сходишь с ума.

– Неужели? – Торп обнял ее свободной рукой. – Тогда скажи мне, о чем тебе хотелось бы думать?

Ливи, улыбаясь, начала расстегивать пуговицы на его рубашке.

– А почему бы просто не показать? Хороший телерепортер знает, что действие стоит тысячи слов.

Ее холодные длинные пальцы бродили по его груди. Он опустил на пол свой пакет, потом взял пакет Ливи и прислонил его к закрытой двери.

– Я всегда говорил, Кармайкл, что ты чертовски хороший репортер. – И он заглушил поцелуем ее смех.