Сегун. Книга 2

– Но вы пробудете там недолго?

– Я не думаю, что полмесяца или месяц могут иметь значение. Возможно, я чего-то не знаю. Я просто чувствую, что должна выехать сразу.

– Тогда давайте оставим выбор времени за господином Торанагой – если он вообще позволит вам поехать. После прибытия господина Дзатаки и обнародования этих двух свитков единственный выход – война. Ехать сейчас будет слишком опасно.

– Да. Благодарю вас.

Радуясь тому, что все кончилось, он обвел довольным взглядом комнату, не заботясь теперь о том, что его уродливая туша занимает все пространство, что каждое из его бедер шире ее талии, а руки толще ее шеи.

– Это прекрасная комната, лучше, чем я смел надеяться. Я наслаждался здесь, вспомнил, что тело – ничто, только хижина души. Благодарю вас за то, что были здесь. Я так рад, что вы приехали в Ёкосэ, Марико-сан. Если бы не вы, я бы никогда не провел здесь тя-но-ю и никогда бы не прочувствовал до глубины общения с вечностью.

Она поколебалась, потом с опаской подняла чайницу династии Тан. Простой глазурованный сосуд без орнамента. Оранжево-коричневая глазурь покрывала его не полностью, оставляя внизу неровную каемку чистого фарфора, в которой отразились непосредственность гончара и его нежелание скрывать первозданную простоту материала. Бунтаро купил чайницу у Сэн-Накады, самого знаменитого мастера чайных церемоний, за двадцать тысяч коку.

– Это так красиво, – пробормотала она, наслаждаясь прикосновением к фарфору, – так подходит для церемонии.

– Да.

– Вы показали себя настоящим мастером сегодня, Бунтаро-сан. Вы дали мне так много счастья. – В ее низком голосе слышалось напряжение. Она слегка подалась вперед. – Все было прекрасно: и сад, и то, как искусно вы скрыли трещины за счет игры света и тени. И это, – она опять дотронулась до чайницы. – Все чудесно. Даже то, как вы написали на полотенце аи – любовь. Для меня сегодняшним вечером это самое прекрасное слово. – Слезы снова потекли по ее щекам. – Пожалуйста, простите меня, – извинилась она, смахивая соленые капли.

Бунтаро поклонился, смущенный похвалой. Стараясь скрыть свои чувства, он начал заворачивать чайницу в кусок шелковой ткани. Закончив, положил ее в ящик и аккуратно поставил перед ней:

– Марико-сан, если у нас в доме возникли денежные затруднения, возьмите это. Продайте.

– Никогда! – Чайница была единственной вещью, кроме мечей и большого лука, которой он очень дорожил. – Это будет последнее, что я продам.

– Пожалуйста, извините меня, но, если платить за моих вассалов будет нечем, возьмите ее.

– Для них всех денег хватит с лихвой. И на самое лучшее оружие и лошадей. Нет, Бунтаро-сан, эта вещь ваша.

– Нам немного осталось. Кому мне завещать ее? Сарудзи?

Она посмотрела на угли и огонь, поглощающий миниатюрный вулкан. Это зрелище успокоило ее.

– Нет. Не раньше чем он станет настоящим мастером чайной церемонии, равным отцу. Я советую вам оставить эту вещицу господину Торанаге. Пусть он перед смертью решит, достоин ли такого наследства наш сын.

– А если господин Торанага проиграет и погибнет до зимы?

– Что?!

– Здесь, в этом уединенном месте, я могу спокойно сказать вам правду, не кривя душой. Ведь откровенность – важная часть тя-но-ю? Да, он потерпит поражение, если не перетянет на свою сторону Кияму и Оноси, а также Дзатаки.

– В таком случае укажите в завещании, что чайница династии Тан должна быть отправлена под охраной Его Императорскому Величеству с просьбой принять ее. Конечно, она достойна того, чтобы принадлежать Сыну Неба.

– Да. Это замечательный выбор. – Он посмотрел на стилет, потом мрачно добавил: – Ах, Марико-сан, уже ничего нельзя сделать для господина Торанаги. Его карма записана. Он выиграет или проиграет. И что бы ни выпало на его долю – победа или поражение, – нам не избежать большой крови.

– Да.

Задумавшись, он отвел глаза от стилета и посмотрел на веточку дикого тимьяна: слеза на ней все еще оставалась чистой.

– Если он потерпит поражение, я, прежде чем умереть, убью Андзин-сан. Или это сделает один из моих людей.

В темноте ночи лицо Марико казалось неземным. Мягкий ветерок трепал пряди ее волос, придавая ей еще больше сходства со статуей.

– Пожалуйста, извините меня, можно я спрошу почему?

– Он слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. Его знания, его идеи, даже его пятая конечность… он сеет заразу в государстве. Сам господин Яэмон ее подцепил. Господин Торанага уже попал под его влияние, не так ли?

– Господин Торанага использует его знания, – поправила Марико.

– Смерть господина Торанага послужит сигналом к уничтожению Андзин-сан. Но я надеюсь, что глаза нашего господина раскроются раньше. – Фитиль в масляной лампе затрещал, догорая, и погас. Бунтаро взглянул на Марико: – Вы тоже им очарованы?

– Он удивительный человек. Но ум его так отличается от нашего… Идеалы Андзин-сан… столь рознятся с нашими, что временами его почти невозможно понять. Один раз я пыталась объяснить ему, что такое тя-но-ю, но это оказалось выше его понимания.

– Видимо, это ужасно – родиться варваром, ужасно, – заключил Бунтаро.

– Да.

Его взгляд упал на лезвие стилета.