Сегун. Книга 2

– Конечно. Это ведь враждебная нам страна, разве ты не заметил, англичанин? Прикажи им отпустить меня!

– Несколько странно для человека, собравшегося навестить друзей ночью, а?

– Я уже сказал тебе, это враждебная нам страна. Я всегда так вооружаюсь. Что тут необычного? Мадонна, вели этим негодяям отпустить меня.

– Это все?

– Разумеется. Пусть они отпустят меня, англичанин!

Отдав пистолеты самураям, Блэкторн подошел к Родригесу и тщательно прощупал обратную сторону широкого кожаного пояса португальца. Из потайного кармана он вытащил стилет, очень тонкий и упругий, сделанный из лучшей дамасской стали. Ёсинака обругал самураев, которые проводили обыск. Те извинились, а Блэкторн воззрился на Родригеса.

– А еще? – спросил он, поигрывая стилетом.

Португалец смотрел на него, сохраняя каменное выражение на лице.

– Я скажу им, где и как смотреть, Родригес. Как это делают испанцы – некоторые из них. А?

– Плевал я на твои угрозы…

– Поторопись! – Не получив ответа, Блэкторн шагнул вперед с ножом в руке: – Додзо, Ёсинака-сан. Ватас

…

Родригес хрипло сказал:

– В шляпе, – и Блэкторн остановился.

– Хорошо, – кивнул он и снял с португальца широкополую шляпу.

– Ты не будешь… не будешь учить их этому?

– Почему бы и нет?

– Поосторожней с перьями, англичанин, я ими дорожу.

Лента на шляпе была широкой и жесткой, перья роскошными, как и сам убор. В ленте скрывался тонкий стилет, специально изготовленный для таких случаев, отменная сталь легко изгибалась. Ёсинака еще раз зло обругал своих самураев.

– Перед Богом спрашиваю, это все, Родригес?

– О Мадонна… Я же сказал тебе.

– Поклянись!

Родригес повиновался.

– Ёсинака-сан, има ити-бан. Домо,

 – бросил Блэкторн. – С ним теперь все нормально. Благодарю вас.

Ёсинака отдал приказ. Его люди освободили Родригеса, тот потер затекшие руки.

– Теперь я могу сесть, англичанин?

– Да.

Родригес вытер пот красным платком, взял свою оловянную флягу и сел по-турецки на подушку. Ёсинака остался неподалеку, на веранде. Все самураи, кроме четверых, вернулись на свои посты.

– Почему вы такие грубые – они и ты, англичанин? Я никогда не сдавал оружия раньше. Разве я убийца?

– Я спросил тебя, все ли оружие ты отдал, и что услышал? Ложь!

– Я тебя не понял. Мадонна! Почему вы обошлись со мной как с преступником? – Родригес был вне себя. – В чем дело, англичанин? Что тут такого? Вечер испорчен… Ну да ладно! Я их прощаю. И тебя, англичанин. Ты был прав, а я нет. Извини. Я рад видеть тебя. – Он отвинтил крышку и предложил Блэкторну флягу. – Угощайся! Прекрасный коньяк.

– Выпей первым.

Лицо Родригеса мертвенно побледнело:

– Мадонна, ты думаешь, я принес тебе яду?

– Нет. Но пей первым.

Родригес выпил.

– Еще!

Португалец повиновался, потом вытер рот тыльной стороной руки.

Блэкторн взял фляжку.

– Салют! – Он наклонил ее и сделал вид, что глотает, украдкой заткнув горлышко фляжки языком, чтобы жидкость не попала в рот, как ни хотелось ему выпить. – Ах! – выдохнул он. – Это было прекрасно.

– Оставь ее себе, англичанин. Это подарок.

– От доброго святого отца? Или от тебя?

– От меня.

– Ей-богу?

– Клянусь Богом, Пресвятой Девой, тобой и ими! – выпалил Родригес. – Это подарок от меня и от святого отца! Ему принадлежат все запасы спиртного на «Санта-Филипе», но Его Преосвященство сказал, что я могу распоряжаться ими наравне с отцом Алвито. На борту еще дюжина таких фляжек. Это подарок. Где твои хорошие манеры?

Блэкторн притворился, что пьет, и вернул фляжку.

– Вот, хлебни-ка еще.

Родригес чувствовал, как спиртное растекается по жилам, и порадовался, что, получив от Алвито полную фляжку, вылил ее содержимое, тщательно вымыл сосуд и наполнил коньяком из своей бутылки.

«Мадонна, прости меня! – взмолился он. – Прости меня за то, что я усомнился в святом отце. О Мадонна, во имя Господа нашего и твоего сына Иисуса Христа, сойди на землю и сделай так, чтобы мы могли доверять священникам!»

– В чем дело?

– Ничего, англичанин. Я только подумал, что мир – поганая выгребная яма, если нельзя доверять никому. Я пришел к тебе как друг, повидаться, перекинуться парой слов, а теперь мир для меня раскололся.

– Ты пришел с миром?

– Да.

– Прихватив целый арсенал?

– Я не хожу без оружия. Потому и жив еще. Салют! – Здоровяк мрачно поднял свою фляжку и сделал глоток. – Черт бы побрал этот мир! Черт бы побрал все это!

– И меня?

– Англичанин, это я, Васко Родригес, капитан португальского военного флота, не какой-то зачуханный самурай. Я обменялся с тобой многими оскорблениями, но по дружбе. Хотел повидаться с приятелем, и вот потерял его. Это чертовски печально.

– Да.

– Мне не следует горевать, но я горюю. Дружба с тобой очень осложняет мне жизнь. – Родригес встал, пытаясь унять боль в спине, потом снова сел. – Ненавижу сидеть на этих проклятых подушках! Мне нужны стулья. На корабле. Ну, салют, англичанин!

– Когда я был на миделе, а ты повернул по ветру, это было сделано нарочно, чтобы сбросить меня за борт. Так?