Сеятели ветра

Надо ему все рассказать. Непременно надо. Пусть он решает, что мне дальше делать. Я сам могу утонуть в вариантах развития событий, которые моя голова создает один за другим. Он мой наставник, ему и командовать.

Ну а в том, что Гарольд прекрасно справится с просьбой хозяйки в одиночку, я и не сомневался.

Но о том, что пошел с ним, в результате я не пожалел совершенно. Не сделай я этого, уже к утру нас ждали бы серьезные неприятности. А то и раньше.

— Уважаемый, я вынужден вас расстроить, — вальяжно изрек мой друг, спускаясь по лестнице. — Ваша комната была занята… Что?

Человек, стоящий у стойки, повернулся к нему и чуть приподнял голову, скрытую капюшоном. И как только Монброн вгляделся в то, что под этим капюшоном находилось, то тут же схватился за оружие, причем не повисни я у него на плечах, он его непременно пустил бы в ход. Узнал Монброн этого человека, даже толком не увидев его лицо, как, впрочем, и я. Оба мы его узнали. Шестым чувством.

Кстати, фраза о том, что он «шипел», произнесенная хозяйкой, оказалась чистой правдой, а не фигурой речи.

Несостоявшийся постоялец «Клубка и спиц» на самом деле так со всеми общался, по-другому это никак и не назовешь. Оно и понятно — когда толком щек нет, да и вообще с лицом проблемы, откуда взяться чистой речи?

Оказывается, Ворон сейчас приятно проводил время в той самой комнате, которую ранее планировал занять наш бывший приятель, а ныне злейший враг Виктор Форсез.

— Не поверите, но я так и знал, что это ваших рук дело, — просипел он и противно закхекал. Как видно — такой у него теперь был смех. — Как только хозяюшка сказала мне, что приехали господа магики и потребовали оставшиеся в наличии свободные номера, словно игла какая-то меня уколола — уж не мои ли это лучшие друзья?

— Тут сейчас полгорода магов, — возразил ему я, пытаясь удержать Монброна. — Гарольд, да успокойся ты! Нельзя его сейчас убивать. Сейчас — нельзя!

— И потом тоже, — злорадно добавил Форсез. — Я служу Ордену Истины. Больше скажу — даже за вот эту сцену, что сейчас вы тут устроили, у вас могут быть большие неприятности. Попытка нанести вред тому, кто защищает простой люд от зловредного магического племени, карается крайне сурово. Если же учесть ситуацию, что сейчас сложилась в городе, то вы себе смертный приговор подписали. Вас свои же сожрут с потрохами. Им накануне грядущего мероприятия проблемы не нужны. Да тот же Туллий лично хворостом вас завалит и факел к нему поднесет, чтобы костер запалить. Что вы глазами хлопаете? Вы те, кто посягнул на жизнь верного слуги Ордена. При свидетелях посягнул. Эй, хозяйка, ты же все видела?

И Виктор все-таки сбросил капюшон с головы, после чего Адель схватилась за сердце и осела на ступеньки лестницы.

Это да, то, что имелось у нашего бывшего собрата по Вороньей горе вместо лица, на свежего человека не могло не произвести сильное впечатление.

Крепко Форсеза потрепал Многоликий Червь, что уж там. Губ нет, вместо носа какая-то косточка торчит, глаза без век. Бррр… Я вроде это все уже видел в Силистрии, и то опять проняло. Что уж про хозяйку говорить!

— Как скажете, милсдарь — пробормотала Адель, явно испытывающая огромное желание сбежать из собственного дома куда подальше. — Присягну в чем угодно!

— Во-о-от, — веско протянул Виктор. — И вас обоих, и учителя вашего, и… Кто еще сюда прибыл? Весь выводок Шварц точно не потащил с собой, думаю, человек семь-восемь взял.

— Да врешь ты все! Кабы мог — уже нагадил бы. — Монброн перестал рваться из моих рук, успокаиваясь. — А если пугаешь — то не можешь.

— Или не хочу, — просипел Форсез и снова закхекал. — Я же вам еще тогда сказал — мне мало вас просто убить. Мне надо, чтобы вы мучились, чтобы осознавали, что жизнь проиграна. А так — вас просто сожгут, и все. Что здесь хорошего?

— Ой! — раздалось у нас за спинами. — Это что за жуть?

— Де ла Мале! — обрадовался Форсез. — Ты здесь? Вот хорошо-то! А что, ты меня не узнала? Маленькая Лу, как же так?

— Виктор? — неуверенно предположила Луиза, спускаясь по лестнице пониже. — Это ты? Боги мои! Ужас какой!

— Первостатейный, — растянул безгубый рот до ушей Форсез, да так, что нашему взору мышцы, поддерживающие его челюсть, открылись. — Так и живу на свете теперь. Весело, да?

— Бедный, — вздохнула девушка. — Как жалко тебя!

— Меня? — Форсез издал горловой звук, который, как видно, означал крайнюю степень его веселья. — Не надо меня жалеть. Я хоть и таким, но жизнь проживу долгую. А вы все умрете молодыми и красивыми. И кого из нас жалеть надо? Подумай над этим, де ла Мале. Хорошенько подумай! И поблагодари своих друзей за то, что у меня поводов ненавидеть вас стало на еще один больше!

Виктор нахлобучил на голову капюшон и покинул гостиницу, аккуратно притворив за собой дверь.

— Лучше бы я вас вообще не пускала, — вздохнула хозяйка. — Подвела меня доброта. А теперь жить и дрожать придется. А ну как этот урод еще раз сюда притащится, да не один, а с братьями-экзекуторами? И спалят они мою гостиницу дотла. Это Орден Истины, для них запретов нет.