Сейчас и на земле. Преступление. Побег

Толкая людей впереди себя, он загнал их обратно в хранилище. Потом резко захлопнул за ними дверь, несколько раз повернул дверную ручку.

Нет никакого смысла их убивать. Его видели, когда он заходил в заведение, и наверняка увидят, когда он будет выходить. Снаружи уже поднялась страшная суматоха; она усиливается с каждой секундой, и даже здесь чувствовался запах дыма. И все-таки кто-то, множество этих «кого-то» увидят, как он уходит. Максимум, на что он может надеяться, — что никто из них не попытается ничего предпринять. Никто из них ничего и не предпринял. Док рассудил правильно: у них и без того было слишком много интересного, чтобы обращать внимание на него. Да и что, в конце концов, забавного в человеке, выходящем из банка в часы, когда совершаются банковские операции?

Переулок был запружен толпой, время от времени откатывающейся к тротуару, когда принесенный ветром дым угрожал ее окутать. Сноп искр взметнулся кверху от горящего сена. Бензобак взорвался, извергнув в воздух искрящийся огненный фонтан. Толпа взревела, создавая давку, и устремилась обратно на перекресток, люди же с перекрестка пытались протолкнуться вперед. Несколько людей в красных шлемах суетились вокруг, тщетно крича и жестикулируя. Пожарные в красных шлемах устремились по улице, таща за собой двухколесную тележку с брандспойтом. Колокол в башне здания суда звонил не переставая.

Руди погрузил чемоданчики в машину. Он сделал U-образный поворот, просигналив паре мужланов, чтобы те ушли с дороги, и поехал в сторону городских окраин.

Через квартал Док сошел с тротуара на проезжую часть и подсел к нему. Они поехали дальше, Руди гаденько ухмыльнулся, заметив ту скрываемую под нарочитой беспечностью осторожность, с которой Док обращался со своим пальто. Маккой спросил, как у них все прошло.

— Две сотни в облигациях. Где-то сто сорок наличными.

— Сто сорок? — Док стрельнул в него взглядом. — Понятно. Наверняка было много однодолларовых бумажек и серебра.

— Ну, может быть, и больше, черт возьми! Ты думаешь, я считал на арифмометре?

— Да ладно тебе, Руди, — увещевал Док, — не обижайся. А как все прошло с мальчиком?

— Что ты под этим подразумеваешь — как все прошло? А как это, по-твоему, должно было пройти?

— Да, конечно. Плохо, — туманно сказал Док. — Мне всегда как-то не по себе, когда возникает необходимость в чем-то таком.

Руди фыркнул. Он сунул в рот сигарету, положил левую руку в карман пиджака, якобы ища спички. А вытащил ее с тяжелым автоматическим пистолетом, который навел, держа руку поперек коленей.

— Бросай винтовку, Док. Кинь ее в кювет.

— Можно и так. — Док словно не замечал автоматического пистолета. — Вряд ли она нам понадобится.

Он вытащил винтовку, стволом кверху, и выбросил в окно. Руди снова фыркнул.

— Вряд ли она нам понадобится! — поиздевался он. — Да и этот револьвер, что в твоем пиджаке, тоже, пожалуй, тебе не понадобится, Док, так что не тянись за ним. Просто сними пиджак и брось его на заднее сиденье.

— Послушай, Руди...

— Давай!

Док сделал и это. Руди заставил его наклониться вперед, потом откинуться назад, быстро обшарив его брюки. Он кивнул, разрешив Доку зажечь сигарету. Док чуть повернулся в кресле, глаза его под полями шляпы были печальными.

— Это не имеет смысла, Руди, — если это то, что я думаю.

— Это то самое. Именно то, что ты замышлял в отношении меня.

— Ты ошибаешься, Руди. Этого я мог бы тебе не говорить. Как бы я добрался до семейства Голи без тебя? Они твои родственники, и, если мы с Кэрол прикатили бы туда сами по себе...

— Они, наверное, подарили бы тебе золотые часы, — мрачно пошутил Руди. — Хватит мне лапшу на уши вешать, Док. Ты меня за дурака держишь или как?

— В данном случае — да. Возможно, мы обошлись бы и без тебя, но...

— И без меня? Да вам так было бы куда лучше... и ты это знаешь.

— Я с тобой не согласен, но опустим это. Мы тебе понадобимся, Руди. Кэрол и я.

— Ну конечно. Только другая машина и какие-нибудь другие шмотки. Да, и еще ваша доля добычи. Это все.

Док поколебался, посмотрел через ветровое стекло. Он взглянул на спидометр:

— Слишком быстро, Руди. Эдак мы нарвемся на легавого.

— Ты хочешь сказать, что мы опережаем график? — ухмыльнулся Руди. — Это ты хочешь сказать, не так ли?

— По крайней мере, подай Кэрол сигнал. Если ты не подашь его, она подумает, что что-то случилось. И может даже сбежать от нас.

— Только не от тебя. — Смех у Руди был завистливо-злобный. — Она будет знать, что ты собирался меня грохнуть, и...

— Нет, Руди. Как...

— ...и она смекнет, что у тебя случилась какая-то загвоздка, так что она подключится к делу и попытается тебя выручить.

Док не стал спорить на этот счет. По сути дела, он вообще прекратил спорить. Просто пожал плечами, повернулся в кресле и погрузился в молчание.

То, что он так быстро и явно смирился, беспокоило Руди. Не потому, что он боялся, что у Дока есть в запасе какой-то хитроумный трюк. Он явно не мог иметь такового. Ощущение это было порождено чем-то еще — изматывающей, глубоко укоренившейся потребностью находить себе оправдание.