Сейф дьявола

— Гарри, вы разместитесь со мной на вилле, — распорядился Говард. — Ступайте, можете отдыхать, утром вам придется выехать на аэродром и встретить Кларка и его людей. Устроите их в отеле, а Кларка серьезно предупредите, чтобы они здесь не отсвечивали.

— Слушаюсь, сэр, — склонил голову Браудер и исчез.

Полковник еще несколько минут побродил по саду, благоухавшему ароматами трав и цветов. Но мысли его были там, где не ощущалось никаких запахов, за исключением запаха стреляного пороха.

6

Вернувшись с прогулки, Говард взглянул на часы. Несмотря на то что они показывали половину девятого, он готов был держать пари, что в этот поздний час директор фирмы ТАНАСС в своем кабинете. И не ошибся.

Полковник застал у Штрайтцера человека, которого сразу узнал по фотографии из личного дела.

— Это мой заместитель… Петр Галва, — указал директор на моложавого мужчину.

— Очень приятно, мистер Галва… Полковник Говард, — американец улыбнулся и подал Галве руку. — Я уже слышал о вас.

— Надеюсь, сэр, — Галва говорил по-английски немного лучше Штрайтцера, — вы слышали не только приятные вещи?

— Вам не по душе люди с безупречной репутацией? — спросил американец.

— Не очень, сэр… Обычно у них бывает очень много забот о том, чтобы сохранить безупречность своей репутации, а для работы не остается ни времени, ни желания.

Говард с удовольствием опустился в кресло, достал из кожаного портсигара сигару, предложил Штрайтцеру и Галве и указал им на кресла возле себя.

— Это философия для подчиненных, но не для руководителей, не правда ли, дорогой Штрайтцер?

— Именно так, сэр… Вот только у мистера Галвы действительно безупречная репутация.

Говард не спеша раскурил сигару.

— И у него тоже очень много забот, чтобы ее сохранить? Прежде чем Штрайтцер успел что-либо ответить, Галва произнес:

— Руководителям не всегда известно, сколько хлопот доставляет подчиненным стремление сохранить безупречную репутацию.

— Прекрасно! — похвалил его американец. — Это касается и ваших подчиненных, мистер Галва?

— Совершенно верно, сэр.

Говард моментально ухватился за его слова:

— И Гранднера тоже?

— Гранднер был слишком зауряден, — немного замявшись, ответил Галва.

— То есть он вообще не нуждался в репутации? — быстро подхватил Говард.

— Именно так, сэр.

— Поэтому ему было позволено пьянствовать и болтаться с женщинами?

Галва перевел взгляд на Штрайтцера, который пытался казаться безразличным.

— Или вы не верите в официальную чешскую версию? — продолжал Говард.

— У меня нет причин верить в нее, сэр… но я ее и не исключаю.

— Это ответ, при котором вы ничем не рискуете, — засмеялся Говард.

Галва ответил ему с улыбкой:

— Я не люблю острых ощущений.

— Поэтому вы и работаете десять лет в секретной службе?

— Это такой род деятельности, где люди постоянно встречаются с риском, а потому перестают быть любителями острых ощущений.

Говард взглянул на тлеющий кончик сигары и повернулся к директору:

— Дорогой Штрайтцер, ваш заместитель — философ! — И сразу же обратился к Галве: — Не знаю, хорошо ли это для философии, но для нашей службы в этом, безусловно, нет ничего плохого. В самом деле, я очень рад, мистер Галва, что познакомился с вами… — На мгновение полковник умолк, а потом спросил: — Когда же вы выясните, что, собственно, произошло с Гранднером в Праге?

— Завтра, сэр… — ответил Галва.

Говард кивнул:

— Хорошо… — В действительности это его уже не интересовало.

Галва взглянул на полковника и встал:

— Мне можно идти, сэр?

— Конечно, — кивнул тот, однако уже в дверях остановил Галву вопросом: — Минуточку! А как у вас, мистер Галва, обстоят дела со спиртным и прекрасным полом?

Галва усмехнулся:

— Не думаю, чтобы я мог вразумительно ответить вам на этот вопрос, сэр.

— Любопытный парень… — задумавшись, сказал полковник, когда за Галвой закрылась дверь. Ему был очень близок метод мышления чеха. Галва имел то, что он так ценил в своих людях: искорку в душе, личное обаяние и необходимую долю интеллектуальной смелости.

Штрайтцер не смог подавить зависти:

— Я же говорил вам, мистер Говард, что Галва…

Полковник перебил его:

— Я всего лишь отметил, что он любопытный парень, и больше ничего… Ну а что касается Гранднера, должен с вами согласиться, Штрайтцер. Теперь-то я знаю, что ваш приятель действительно здорово перебрал и попал в аварию с какой-то девицей. Так что Галва к этой истории не причастен.

Штрайтцер удивленно заерзал в кресле и попытался что-то сказать, но Говард жестом остановил его и продолжал:

— Радуйтесь! Могло быть значительно хуже.

Это Штрайтцер понял сразу. Однако все же задал вопрос:

— В таком случае, мистер Говард, мы необоснованно подозревали Крулиха? И уволили его…

— Крулиха мы уволили вовремя, — усмехнулся полковник. — У этого чешского эмигранта слишком много друзей, которые вернулись в Чехословакию. И я был бы чрезвычайно признателен, если бы впредь подобные кадровые вопросы вы решали сами.