Сейф дьявола

— Главный вам, может, ничего бы и не сказал, а вот вы сами вряд ли простили бы себя. Думаете, эта находка поможет вам закончить книгу о тайнах Шумавы?

— По крайней мере, у меня будет возможность написать еще одну главу этой книги, причем с вашей помощью…

— Да бросьте вы! Главная заслуга принадлежит тем, кто обнаружил тайник, — лесорубам и поручику Рихтермоцу с саперами.

— А подполковник Гумл, по обыкновению, хочет остаться в тени? Не обижайтесь, пожалуйста, но в таких случаях скромность не уместна, ведь заминированный вход в подземелье открыли именно вы. Я слышал, как вы наотрез отказывались от чьей-либо помощи. Интересно почему?

— Но это же ясно! Случись что, лучше, чтоб рядом было поменьше людей.

— Вам было страшно?

— И вы о том же?! Ну конечно, черт возьми, мне было страшно! Возле самого подземелья — нет, но перед этим я всю ночь не мог глаз сомкнуть, И все время думал об Иване. Было тревожно и из-за тайника, и из-за сына. Мне даже казалось, что одно с другим связано. Я боялся, что если не разминирую вход, то Иван не вернется. Одолевали мысли о жене. Я понимал: если со мной и с сыном что-нибудь случится, она останется одна-одинешенька. Эти мысли, конечно, действовали на нервы.

— И все-таки вы пошли на разминирование один!

— Ничего другого мне не оставалось. Если бы я этого не сделал, то тем самым списал бы себя в расход. А это намного хуже, чем когда подобное делает кто-то другой. Пока в человеке живет вера, он найдет в себе силы для борьбы. Кто потеряет веру — тот проиграет.

— Таким образом, в основе вашего решения лежало желание обрести утраченную веру в себя?

— Интересный термин вы употребили: «Утраченная вера в себя». Может, я ее действительно начинал терять и мне нужно было вновь обрести ее у бункера?

— Вам это удалось?

— Кажется…

Спидометр накручивал километры, а Гумл с Черникой продолжали беседовать. Подполковник стал доступнее, чем раньше. Он рассказал о своей жизни, о взаимоотношениях в семье, а потом спросил Черника:

— В газетах вы обычно пишете о героизме мужчин, но знаете ли вы, сколько мужества требуется женщинам, чьи мужья за свои действия получают награды? У меня у самого их полдюжины, а вот у жены — ни одной. А ведь большую часть из них заслужила именно она своим молчаливым мужеством. Почему вы никогда не напишете о женщинах, живущих в тени своих знаменитых мужей?

— О таких женщинах пишут в газетах…

— В канун Международного женского дня, а в другое время журналисты о них забывают.

— Здесь вы, товарищ подполковник, не правы. Я лично написал несколько репортажей о женах пограничников и других военнослужащих, которые живут вместе с мужьями в отдаленных гарнизонах…

Черник начал рассказывать подполковнику о судьбах женщин, с которыми познакомился на Шумаве. Пока он говорил, машина достигла Збраслава. Журналист готов был воскресить в памяти другие истории, как вдруг обнаружил, что невольно оказался в положении фоторепортера Вондрачека, который говорит, не заботясь о том, слушают его или нет.

— Вы имели в виду женщин, о которых я вам рассказал? — обратился он с вопросом к подполковнику, однако ответа не услышал.

— Спит, — пояснил водитель, — от самого Добржиша спит.

— Значит, свои аргументы я высказывал вхолостую? — рассмеялся Черник.

— Почему? Я с удовольствием слушал. Где вы живете?

— На Панкраце.

— Езерце — это тоже Панкрац или нет? Во всяком случае, через Панкрац проезжать придется.

— Правильно…

— А вы жалеете, что товарищ подполковник уснул?

— Нет, конечно. За последние сутки ему столько пришлось пережить!

Черник произнес это, не осознавая до конца, насколько он прав.

20

Неделю назад Прага купалась в солнечных лучах, а сегодня с самого утра шел дождь. Петр Черник, уже входя в редакцию, понял, что здесь что-то происходит. Ответственный секретарь Брандл и спортивный обозреватель Котик промчались мимо него, едва ответив на приветствие. Петр подумал, что ученые, наверное, правы: плохая погода отрицательно влияет на настроение людей. Он прошел в свой кабинет, снял плащ, провел расческой по мокрым волосам и направился к главному. Он торопился до начала утреннего совещания доложить о событиях на Шумаве и получить разрешение завтра снова отправиться на Доброводицкий полигон, где должно начаться подробное обследование фашистского бункера.

Однако в приемной Черник застал накаленную атмосферу. Через закрытые двери кабинета Крауса доносился его громкий голос. Секретарша Яна даже не пыталась скрыть своей заинтересованности — так ей хотелось узнать, что происходит в кабинете шефа. Она приложила палец к губам и сделала знак Чернику, предлагая послушать вместе. А из-за двери раздавался сердитый голос главного редактора:

— … Это просто неслыханное безобразие! На моей памяти в редакции такого еще не бывало! От тебя этого я никак не ожидал! Ведь я высказывал свое мнение о твоей работе в последние шесть месяцев и дал задание написать статью о летчиках. Вместо того чтобы сделать правильные выводы, ты встал на путь обмана. Учтя, это тебе так не пройдет! Сегодня же обсудим твой поступок на заседании партийного бюро, а потом примерно накажем…