Сейф дьявола

— Откуда мне знать, — равнодушно пожал плечами Калах и только сейчас обратил внимание на ее испуганное лицо. — Ради бога, дорогая, что с тобой? Разумеется, он — представитель Королевского медицинского института, Ник его хорошо знает. А то, что нас охраняют, я считаю разумным, особенно после того, что случилось. Я даже благодарен австрийским властям за то понимание, которое они проявили к нашим проблемам.

— Ты это называешь пониманием? А я — тюрьмой!

— Ты раздражена. Все утрясется, как только мы приедем в Лондон, — нерешительно возразил он.

— Ты все-таки еще раз подумай насчет этого Лондона, пока есть время, — сказала Мирка и села на диван. — Мне очень не нравится то, что с нами происходит. Сначала нас сунули в лагерь, сказали, что в Лондоне ты не нужен, потом Беер извинился за графологическую экспертизу, которую якобы подменили, а теперь Гордан заявил мне, что твое место в Лондоне весьма скромное, что тебе, мол, все придется начинать с нуля.

Она заметила тень разочарования, мелькнувшую на его лице, и решила перейти в наступление:

— Михал, давай вернемся! Наше место там, где мы выросли, где нас воспитали, где мы познакомились, полюбили друг друга…

Он покачал головой:

— И где меня окружали люди, которые сторожили меня и следили за мной, где царит террор… — Он замолчал, не зная, что сказать дальше.

— А здесь агентов нет? — истерично выкрикнула жена и снова зарыдала.

— Ты нездорова, Мирка, — нежно произнес Калах, беря ее за руку.

— Нездорова?

— Конечно, так же, как и я. Сегодня я это сознаю, потому что с точки зрения психиатрии те шаги, которые мы решили предпринять, вызывают состояние депрессии. Но ты не бойся, это пройдет, как только мы адаптируемся к новой среде и к новым людям. Речь идет о болезненной подозрительности. Я должен был это учитывать.

— Перестань, пожалуйста, жалеть себя! — прервала его Мирка.

— Я не жалею, просто определяю наше состояние как врач.

— Я вижу, ты усердно лечишься от этой болезни, — кивнула она на флакончик с таблетками, лежавший на столе. — Как врач ты, конечно, знаешь, как называются лекарства, после которых вырастают крылья у последнего ничтожества, мир предстает в розовом цвете, а все неприятные ощущения подавляются. Ты думаешь, я не замечаю изменений, которые оно вызывает?

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — резко ответил доктор и сунул копалин в карман.

— О том, что ты начинаешь принимать решения за нас обоих. Ты, который не способен был самостоятельно решить даже самого простого вопроса, над нерешительностью которого посмеивались все друзья!

— Не кажется ли тебе, что ты меня оскорбляешь? — Калах склонился над ней, кипя от злости.

— Хорошо, так и быть, поедем в Лондон, — решительно сказала Мирка. — Но клянусь, что при первых же трудностях я вернусь домой.

Калах отвернулся, чтобы не видеть ее несчастных глаз, вновь налившихся слезами, поникшей головы и бессильно упавших на колени рук. И тут по его лицу скользнул луч света. Оба сразу же посмотрели на окно, за которым вновь заблестел луч ослепительного света.

Вначале Калах подумал, что это играют дети. Он подошел к окну и стремительно распахнул его. Напротив, вплотную к стене соседней виллы, стоял худощавый мужчина, в руках он держал зеркало. Увидев Калаха, он вышел на середину улицы и громко крикнул:

— Вы узнаете меня, доктор?

Калах незаметно кивнул, но ничего не сказал. Внизу стоял репортер, который брал у него интервью в больнице в Хорне. Майер поднял к глазам фотоаппарат.

— Мне нужно поговорить с вами! — снова прокричал он. — Вы не пригласите меня наверх?

— Уходите и не приставайте ко мне! — крикнул Калах, увидев у репортера фотоаппарат, и стал закрывать окно.

Мирка тут же вмешалась:

— Что вам нужно?

— После обеда я буду в «Панораме»! Жду вас! — улыбнулся репортер.

Он еще что-то прокричал, но слова его потонули в скрипе тормозов. Все произошло так быстро, что Майер не успел заметить угрожавшей ему опасности. На глазах у Калаховых под окнами резко затормозил черный «мерседес». Фигура репортера на мгновение скрылась в облаке пыли, а еще через несколько секунд улица снова была пуста. «Мерседес» исчез, а вместе с ним исчез и Курт Майер.

— Они его… — прошептала Мирка и отвернулась от окна. Она чуть не вскрикнула: в комнате в шаге от нее стоял Ричард Гордан, на лице у него застыло такое выражение, что Калахова машинально отшатнулась.

— Отличная работа, — кивнул Гордан на пустую улицу и прикрыл окно. — Надеюсь, этот случай убедил вас, что мы хорошо заботимся о вашей безопасности? Вы знаете этого человека?

Последний вопрос был обращен к доктору, который минуту выдерживал его взгляд, потом отвернулся и ответил:

— Нет. Я никогда его не видел.

Гордан улыбнулся и покачал головой:

— И как это ему пришло в голову брать интервью в час обеда? Не волнуйтесь, пожалуйста. Разрешите пригласить вас к столу? Ник Беерсказал, что вы обожаете китайскую кухню.

— Отлично, — согласился Калах. Потом кивнул в сторону окна и сказал: — Я восхищен австрийской полицией. Она работает удивительно! Этого негодяя взяли классически.

Гордан усмехнулся и взял доктора под руку: