Секрет

Бриджит лежала на кровати, а красная вода уже плескалась рядом, заливала покрывало. Волны становились все агрессивнее, и она ощущала их вкус. Руки, ее собственные руки, стали красными. Может быть, так проявилось чувство вины за то, что случилось с Ди? Если бы она внимательно следила за происходящим, Ди не погибла бы.

«Прости, прости, Ди. Это неправда, неправда».

Кровать качалась. Бриджит лежала неподвижно. Ощущение напомнило, как в детстве она играла с мамой в прятки. Залезала под пуховое одеяло и не дышала, пока та лихорадочно обыскивала дом. До сих пор не знала, действительно ли хорошо пряталась, или мама искусно подыгрывала. Первое объяснение казалось менее вероятным. Наконец качка прекратилась. Время медленно тянулось. Бриджит осторожно приоткрыла глаза. Красная вода исчезла, а вместе с ней пропал и Уилберфорс. Комната вернулась в нормальное состояние. Если не считать страшной головной боли, наступило успокоение.

Бриджит снова перевязала рану на коленке, осторожно поднялась с кровати, взяла стоявшую возле туалетного стола табуретку и отнесла к камере, стараясь оставаться вне поля зрения. Залезла на табуретку и потянула за отходивший сбоку провод. Провод свободно поддался и повис, ни к чему не прикрепленный. Обрезан. Оказалось, камера здесь просто для вида.

Зачем же он сказал, что за ними следят?

Убедившись в безопасности, Бриджит ухватилась за край кровати и потянула. Громоздкая железная конструкция оказалась тяжелой, но упрямства ей хватало. Нога болела. Сознание начало проваливаться, память снова ускользала. Она нащупала в кармане украденную с подноса ложку. Надо нацарапать на полу послание – на тот случай, если снова все забудет. Только нельзя писать на видном месте. Бриджит подошла к дальнему концу кровати и увидела это. Кровь застыла от ужаса.

Оказалось, что послание уже написано. Рядом со словами лежала металлическая ложка со стесанным почти до основания концом. На полу было нацарапано ее имя – много раз подряд, снова и снова. Слова наползали одно на другое, почерк становился все более невнятным. Значит, она здесь уже давно. И уже делала это.

Что случилось с памятью?

Бриджит опустилась на колени и опять принялась царапать свое имя. Еще и еще. Рука устала и заболела. Голова раскалывалась, подступала тошнота. Что же, черт возьми, это за человек? С ним было так хорошо. Хотелось, чтобы он остался. С кем она переспала? Попыталась найти в сознании имя. Ничего не получилось. Так и не смогла вспомнить. Что, если и это тоже галлюцинация? Какие таблетки он дал? Может быть, все-таки удастся вспомнить? Спать не хотелось – чтобы снова все не забыть. Бог знает, сколько раз уже забывала. Бриджит легла на кровать и сжала ладонями виски, чтобы остановить мучительное головокружение. Веки отяжелели, сон подкрался ближе и начал неумолимо затягивать, затягивать во тьму…

Глава 10

Шрам

Сейчас

В утреннем сумраке Имоджен босиком прошлепала по коридору. Сначала решила принять горячую ванну, но передумала. Не хотелось лежать в воде и смотреть на след от раны на животе. После отъезда из Плимута предпочитала душ, чтобы не видеть собственного тела. Хотя шрам уже побледнел и стал розовым, надежнее притвориться, что его вообще не существует. Впрочем, проблему составлял не только шрам. Посмотрев вниз, Имоджен увидела еще и след от пули, полученной в деле учителя. За несколько последних недель рана зажила и превратилась в аккуратный багровый кружок. Она беспокоила меньше и не доставляла таких мучительных страданий, какие пришлось пережить после ранения в Плимуте. Имоджен прикрыла глаза, и горькие воспоминания не заставили себя ждать. Отъезд из Плимута. Перевод в Эксетер. Сэм. Шрам.

Она включила душ. Нельзя застревать в прошлом. Поэтому каждое утро подолгу колотила грушу, которую повесила в саду. В солнце и в дождь упорно, руками и ногами, пробивала обратный путь на службу. И все же не могла смотреть на себя, пока не укутывалась спасавшим от грустных мыслей полотенцем. Уже дважды едва не погибла. Дважды провалила задание. Дважды ее пришлось спасать. Все, больше никогда. Имоджен надела мешковатые походные штаны, свободную футболку-реглан и отправилась на работу.

Подъехала к дому Эдриана и постучала, однако ответа не последовало, хотя он точно был дома: велосипед стоял пристегнутым к перилам крыльца. Снова забарабанила в дверь. Штора на втором этаже шевельнулась, а потом на лестнице послышались шаги. Дверь распахнулась, и напарник появился, прикрывая ладонью глаза от яркого солнца.

– Хорошо провел ночь? – Имоджен улыбнулась. Эдриан застонал.

– Который час?

– Пора ехать, Майли. Быстрей одевайся. – Посмотрела на его брюки: натянуты, но не застегнуты. Носки и рубашка вообще в руке.

– Как поживает моя старушка? – Эдриан отдал Имоджен свою машину после того, как в конце последнего дела они вместе разбили ее собственную. Сэм никогда бы так не расщедрился. Во многих отношениях Эдриан оказался лучшим напарником.