Секрет. Беседы о суфизме

Точно так же, как в момент сексуального экстаза вы осознаете смерть, то же самое происходит, когда вы умираете или оказываетесь на грани смерти: вы начинаете осознавать всю свою сексуальность, все свое сексуальное существо. Это хорошо известный факт, что, когда людей вешают, последнее, что с ними происходит, это эякуляция. Когда человека убивают на виселице, последнее, что происходит, это эякуляция. Почему? Смерть делает видимым другой полюс.

Умирая, люди почти всегда оказываются в окружении сексуальных фантазий, и это естественно, потому что только так они смогут немедленно войти в другую утробу. Здесь они умирают, тело исчезает, они теряют связь с этим телом, и их воображение начинает искать новую утробу, новое тело, новую сексуальность. В момент смерти люди очень сильно осознают сексуальность. У умирающего человека почти всегда возникает эрекция; даже у стариков, очень глубоких стариков в момент смерти возникнет эрекция. Что происходит? Жизнь пытается заявить о себе даже в самое последнее мгновение. Жизнь пытается побороть смерть.

Люди стараются избегать секса, подавлять секс, чтобы можно было совершенно забыть о смерти. А для момента смерти священники изобрели ритуалы – они все время повторяют на ухо умирающему мантры и строки из священных писаний, так чтобы тот оставался занятым, чтобы он не осознавал свою сексуальность. Но все это лишь глупые человеческие выдумки, которые не работают, не могут работать.

Вы, должно быть, слышали об Уильяме Рендольфе Херсте, знаменитом газетном магнате. Он является примером. С помощью власти и богатства он пытался построить стену между собой и реальной человеческой ситуацией. По его указаниям был сооружен сказочный мир, в котором запрещалось упоминать о смерти, и все было устроено так, чтобы создавать иллюзию, что жизнь никогда не кончится. И в свои последние годы Херст показал себя слабовольным дураком – разумеется, ведь, пытаясь избежать смерти, он избегал жизни. Он остался глупцом.

Если вы будете избегать реальной человеческой ситуации, вы останетесь глупцом. Что бы она в себя ни включала, что бы ни подразумевала, с этим необходимо встретиться, это необходимо прожить. Это единственный способ ее превзойти.

В отношении человеческой реальности единственная альтернатива храбрости состоит в бегстве от этой реальности. Именно так возникает эскапизм. Миллионы людей убегают в монастыри, в Гималаи, в пещеры. Зачем? – Чтобы избежать жизни и таким образом избежать смерти. Миллионы людей ищут бессмертия, надеясь, что должен же быть какой-то способ стать бессмертными.

И я не говорю, что душа не бессмертна. Она бессмертна, однако вы ничего не знаете о душе. И ваши усилия стать бессмертными просто показывают, что вы еще не познали свою душу, поскольку душе не нужно становиться бессмертной: она уже такова! Но это не вопрос веры в бессмертие. Это вопрос исследования, а исследование происходит через ситуации реальной жизни. И две самые важные ситуации в жизни – это секс и смерть.

Через секс жизнь появляется, через смерть жизнь исчезает. Секс – это дверь, через которую жизнь приходит, а смерть – дверь, через которую жизнь уходит. Две эти двери нужно исследовать целиком и полностью. И те, кто их глубоко исследовал, обнаружили, что дверей не две – это одна дверь. Просто с одной стороны она служит входом, а с другой – выходом.

Так называемое монашество, так называемая прежняя идея саньясы – это все эскапизм, трусливый, в высшей степени трусливый.

И бегство никогда не является решением. Скорее, это форма слабости и трусости. Более легкая форма этой слабости называется неврозом, а острая форма – это психоз.

И ваши так называемые религии учат вас лишь этим двум вещам – неврозу и психозу. Невроз – это легкая форма, малая доза трусости, избегания жизни такой, какая она есть, а психоз – острая форма. Невроз, доведенный до крайней степени, превращается в психоз, и тогда вы начинаете скрываться в монастырях, уходите от жизни – но это не способ ее превзойти. Путь за пределы жизни проходит через жизнь, а жизнь прекрасна во всей своей полноте. Прекрасны и секс, и смерть.

Ты спрашиваешь меня: «Почему я так сильно боюсь здесь двух групп – „Тантры“ и „Энкаунтера“?»