Секрет Боттичелли. Загадка потерянных и обретенных шедевров

Дворец Медичи был огромной крепостью, похожей на резиденцию, преувеличенную в своей силе и мощи, один ученый вполне уместно назвал его замком эпохи Возрождения[170]. Его массивный экстерьер создавал впечатление неприступности банковского хранилища и военного бункера, что делало присутствие «Давида» Донателло еще более неожиданным. Скульптура Донателло, отличающаяся деликатностью и обезоруживающей утонченностью, была полной противоположностью более поздней и известной версии Микеланджело, изображающей идеально сложенного молодого атлета, достигшего своего физического расцвета.

В творении Донателло также нет той жилистой, грубой жесткости, которая присуща произведению, вдохновленному ею, «Давиду» Верроккьо. Трудно представить себе, что благоухающий, чувственный Давид Донателло победит в поединке с кем бы то ни было, не говоря уже о сражении с великаном Голиафом.

Многие считают, что статуя имеет эротические черты с гомосексуальным подтекстом, что является отражением слухов о том, что ее создатель, Донателло, был геем[171]

. Если это правда, то жизнь Донателло была опасной. Пресловутые флорентийские Ufficiali della Notte, офицеры ночи, арестовывали виновных в «содомии», мужских гомосексуальных половых актах. «Ад» Данте затрагивает проблему гомосексуальности в такой глубоко христианской флорентийской культуре: на седьмом круге Данте наказывает содомитов, в том числе своего любимого учителя Брунетто Латини, пожизненным бегом нагишом под огненным дождем, называя его «sbando dell’umanità», «насильниками над естеством». Как это часто бывало в утонченной Флоренции, внешние факты раскрывали лишь часть правды. Несмотря на офицеров ночи, когда дело касалось гомоэротических желаний, Флоренция была самым открытым городом Италии, а возможно, и всей Европы. Геи со всех уголков Италии стекались туда ради той небольшой сексуальной свободы, которая там существовала, что привело к появлению термина il vizio fiorentino, «флорентийский порок», для описания гомосексуальности. Немцы даже использовали глагол florenzen (буквально «отправлять во Флоренцию») для обозначения акта мужской любви.

Утверждения о предполагаемой гомосексуальности холостого Донателло были в основном результатом некоторых анонимных, шутливых текстов, написанных о семье Медичи и опубликованных в 1548 году, и этот вопрос никогда не был разрешен однозначно[172]. Да это и не имеет значения. Что очевидно и важно, так это то, что второй «Давид» работы Донателло совершенно отличается в художественном отношении от его первоначального варианта. За десятилетия до своего бронзового прорыва Донателло создал более традиционного мифологического и воинственного Давида, произведение настолько же сдержанное и статичное, насколько его преемник поразительно подвижный и динамичный (рис. 4).

То, что Медичи выбрали вторую, более чувственную и волнительную версию Давида в качестве экспоната для своей фамильной резиденции, говорит о проницательности и глубине понимания искусства. Они были жестокими, расчетливыми и в целом безжалостными людьми, чьи амбиции и жадность заставляли их сокрушать соперников и разжигать бесконечные раздоры в городе, в котором они господствовали на протяжении веков. Но без их преданности искусству и художникам, которые его создавали, карьера таких людей, как Донателло и Боттичелли, была бы просто немыслима. Возможно, Донателло уже не было в живых в 1469 году, когда свадьба Лоренцо и Клариче праздновалась с таким размахом, но он был метафизическим почетным гостем на обряде

, омытом лучами его художественного светила.

Конечно, жизнь Медичи была связана не только с искусством. Чтобы попасть в город, флорентийский горожанин времен Боттичелли проходил через ворота, расположенные за первым рядом стен. Из-за кирпичной наружной отделки этих ворот район получил свое название: Porta Rossa, или Красные ворота. Именно здесь семья Медичи установила свои покрытые зеленым войлоком banchi, столы, где они ежедневно устанавливали обменный курс и записывали финансовые операции. Это был хлеб банковского дела, столь же жизненно необходимый, сколь и скрытый от чужих глаз.