Секрет для ракетчика

— Мы, понимаете, расследуем обстоятельства случившейся в тот день катастрофы, — пояснил ротному разведчик.

— Какой еще катастрофы? — недоверчиво усмехнулся капитан. — У нас, знаете ли, с этим строго. Если бы была катастрофа, тут бы комиссии менялись как мухи на блюдце с вареньем. Этот объективный контроль мне бы уже снился. А так все спокойно, нам ничего не сообщали…

— Вот поэтому мы и здесь — грустно сообщил Давыдов. Раз информация о случившемся до роты не спустилась, то скорее всего, и наверху, в штабе соединения, ее не было тоже. Тогда материалы, за которыми они проделали столь дальний путь, там отсутствуют.

— А с оператором станции, которая в то время крутилась, я могу поговорить? Может, он что-ни будь помнит. Может, у вас пленка осталась, как он в тот день цели с экрана считывал?

— Поговорить можно, а насчет пленки, сами понимаете, если бы нам сообщили о происшествии, мы бы ее, понятное дело, сохранили. А так, скорее всего, поверх нее уже что-нибудь написано, — ротный взял трубку стоящего на столе полевого телефона и крутанул ручку вызова.

— Оперативного, — скомандовал он телефонисту и, дождавшись ответа, спросил: — Остапенко, посмотри по журналу, кто у нас на комплексе дежурил четвертого в первую смену.

Ротный взглянул на Давыдова и кивнул, мол, все в порядке, потом снова скомандовал:

— Давай его сюда! На смене? Ладно. Графика нет?.. Тогда мы сейчас к нему подойдем.

Положив трубку в гнезда телефона, капитан пояснил:

— Боец сейчас на смене. Если хотите, можно пройти на станцию, там и поговорите.

— Пойдемте, — согласился Давыдов.

Они вышли из канцелярии, которую ротный даже не потрудился закрыть, только выключил свет, и спустились по ступенькам на улицу. В темноте был слышен рокот дизеля, шум приводов антенн локаторов. Успокаивающий, знакомый Давыдову шум. Рота вела плановую работу по графику боевого дежурства.

Спотыкаясь на деревянных мостках, то сворачивающих под немыслимым углом в сторону, то резко поднимающихся в местах пересечения жгутов питающего и сигнального кабеля, они с трудом поспевали за ротным, который, похоже, видел ночью как рысь. В темноте мерцал огонек его сигареты.

— Ну вот, пришли, — капитан остановился у входа в установленный в бетонном капонире прицеп. На горке рядом с капониром с мерным жужжанием вращалась кабина с двумя лопоухими антеннами. Капитан выбросил окурок и придавил его подошвой. Убедившись, что не осталось ни искры, он уверенно взбежал по металлическим ступенькам и открыл дверь. Давыдов и разведчик полезли следом. Внутри прицепа царил полумрак, тускло светились сигнальные лампочки и светодиоды аппаратуры. Склонившись над мерцающим индикатором, сидел в напряженной позе боец, на его затылок была сдвинута гарнитура связи. Второй стоял рядом и что-то показывал ему на индикаторе, постукивая по желтому оргстеклу светофильтра шариковой ручкой. Заметив пришедших, стоящий солдатик шагнул им навстречу и, приняв положение «смирно», доложил:

— Товарищ капитан, за время несения дежурства происшествий не случилось. Станция работает по графику, в «готовности № 2», техника и автономные источники питания исправны, запас топлива двести литров, наблюдаем одну трассовую цель. Старший оператор ефрейтор Собакевич.

— А что это вы по второй готовности вдвоем дежурите? — изобразил проверяющего Давыдов.

Боец посмотрел на своего командира, тот кивком разрешил отвечать, и ефрейтор четко доложил:

— Рядовой Кайсаров находится на стажировке.

— Справится стажер? Можешь отвлечься?

— Так точно, товарищ майор, — уверенно сообщил ефрейтор.

— Собакевич, вы дежурили четвертого числа? — спросил ротный, заглядывая сидящему оператору через плечо, тот монотонно бубнил в микрофон, выдавая координаты летящего по трассе самолета. Луч развертки то и дело заставлял с новой силой вспыхнуть отметку цели, ползущей между двумя проведенными по светофильтру линиями, обозначающими коридор пролета.

— Так точно, я дежурил.

— С вами вот товарищ майор хочет побеседовать.

— Мы оператору не помешаем, если будем общаться здесь? — спросил у капитана Давыдов.

— Да нет, все нормально, он же в «наушниках», ему все равно ничего не слышно.

— Отлично. Ефрейтор, вы не помните, в тот день были полеты на полигоне? Он у вас, кстати, отмечен?

— Да вон границы нарисованы, — ефрейтор кивнул в сторону индикатора. — Были полеты.

— А не помните, за границами полигона целей не было? Может быть, какие-нибудь маловысотные ходили? Одна — две засечки?

— В тот день много всего летало, кроме полигона. Милицейские вертолеты вдоль автотрасс, какие-то частные легкомоторные самолеты, всего не вспомнишь.

— А пленки с выдачей не осталось?

— Нет, мы по ней заново писали. Так, товарищ майор, там же ничего особенного и не было. Мы считывали только для тренировки. Он пока три цели ведет, — ефрейтор мотнул стриженой под ежик головой в сторону напарника, — а дежурить некому, поэтому мы при каждой возможности тренируемся…